Сначала мы просто простудились, но у нас было запланировано несколько концертов, и хотя нам нельзя было петь, мы все равно их отработали, потому что не было никакой возможности отменить выступления. В результате нам стало совсем плохо, и больше петь мы уже не могли.
И когда же вы снова выйдете на сцену?
Уже совсем скоро. Следующие концерты состоятся в Греции, Чехии и Венгрии.
Довольны ли вы реакцией фэнов и критиков на ваш последний альбом “Fixed” (2005)? Насколько отзывы и объемы продаж совпали с тем, чего вы ожидали?
Во-первых, мы очень довольны самим альбомом. Несколько рецензий на него были положительными, но сам я не читаю рецензии, мне их зачитывает Пи-Оу, а он отбирает для меня только позитивные отзывы. (Смеется). Не люблю читать газеты. А реакция фэнов была просто замечательной. Мы прислушиваемся к ним гораздо больше, чем к критикам, и фэнам, похоже, диск понравился. Некоторые предпочитают наши ранние работы, но так всегда бывает. Я и сам далеко не всегда восхищаюсь новыми дисками своих любимых групп, так что это не проблема. В целом, мы завоевали некоторое количество новых фэнов и потеряли не так уж много старых.
Обложка каждого из ваших альбомов выдержана в новой цветовой гамме: “Lifeline” (2002) был оформлен в темно-синих тонах, на “Structures” (2003) доминирует голубой цвет, а на обложке “Fixed” основной цвет – красный. За этим кроется какая-то концепция?
Да, в какой-то степени. Мы обсуждаем эти вопросы между собой и с оформителем. Синий цвет в значительной степени ассоциируется с электронной музыкой, и в начале нам это нравилось, но сейчас пришло время искать новые корни. Точно также мы начинали выступать в черно-красных костюмах, но потом сменили их на одежду в других цветах. Что же касается красного, то он символизирует кровь, и это нам очень импонирует.
Альбом начинается с очень необычной для вас песни “Fix”, в которой вы впервые интегрировали в свою музыку тяжелые гитары. Почему вы пошли на этот эксперимент? Вы в последнее время слушаете много рока и металла?
Да, это так. В принципе, мы всегда много слушали такую музыку, но у нас не было особого желания вводить эти элементы в собственные песни. Мы считали, что в нашей музыке д
олжен быть электронный базис, плюс различные навороты вроде эффектов и тому подобного. В данном стиле, как нам кажется, музыка должна звучать именно так. А что касается тех команд, которые соединяют электронику с тяжелыми гитарами, нам они вообще не нравились. Но потом появилось некоторое количество хороших групп, например, Rammstein, которым удалось добиться гармоничного синтеза этих двух начал. В рок-музыке есть некоторые элементы, которые отлично работают в сочетании с электроникой. Когда мы записали первую версию “Fix”, там не было гитар, но потом Пи-Оу решил попробовать сделать эту песню с гитарами. И когда мы добавили туда гитары, а потом захотели убрать их, песня уже звучала не так интересно, и мы в итоге решили оставить их на месте.Ты не мог бы поподробнее рассказать о процессе сочинения песен в Colony 5? Как вы работаете над композициями? У кого обычно возникает первоначальная идея, и как вы ее развиваете?
У каждой песни своя история. Иногда все начинается с того, что ты купил новый синтезатор с новым необычным звуком, и когда ты его опробуешь, у тебя возникает идея песни. Но в большинстве случаев Пи-Оу сочиняет какой-то музыкальный фрагмент, я сочиняю какие-то слова, а потом мы складываем их вместе и записываем полученный результат. Однако такая схема работает в 50 процентов случаев, а в остальных 50 процентах все происходит по-другому. (Смеется).
Насколько ситуация в группе изменилась с уходом Йохана Нильссона? И кстати, почему он ушел?
По личным причинам. У него появились другие интересы в жизни. Дело в том, что игра в столь маленькой группе отнимает массу времени. Ты, возможно, думаешь, что у маленькой группы меньше работы, но ведь на нас не работают крупные организации, нам все приходится делать самим. Так что у нас очень много работы, а успеха не так много, как думают окружающие, мы до сих пор не заработали никаких денег. Йохан просто решил, что не имеет смысла дальше этим заниматься. Он хотел сидеть дома и делать музыку для себя, чем он и занимался в последние 10-15 лет. Он ушел потому, что не мог отдавать группе 100 процентов своей энергии. Да, он хотел играть в Colony 5, но лишь время от времени, а на это мы пойти не могли. Так что нам пришлось расстаться. Разумеется, его уход несколько изменил процесс нашей работы, ведь мы всегда записывались дома у Йохана, а теперь нашу студию пришлось перевозить домой к Пи-Оу. Что же касается всего остального, то изменения не так уж сильны.
Вы будете искать третьего участника, или же вы
будете продолжать работать в качестве дуэта?Мы думали над тем, стоит ли нам искать нового человека, но это очень сложно. Дело в том, что изначально мы создали группу, потому что были друзьями. Если нам придется искать нового парня… или девчонку (смеется), то он должен быть нашим другом, нам должно быть комфортно вместе в таких стрессовых ситуациях, как написание песен и турне. Я не думаю, что такое возможно, так что мы будем продолжать в качестве дуэта.
В песне “20th Century Plague” есть такая строчка: «Поэзия мертва». Значит ли это, что тебе не нравится никто из современных поэтов?
Нет, речь не об этом. Это песня о парне, у которого СПИД. Похоже, из мира почти совсем ушла романтика, если такая ужасная болезнь распространяется посредством случайных связей. Нужно быть осторожным. А смысл этой фразы в том, что реальность стала куда жестче, в мире осталось не так много романтики.
Раз уж разговор зашел о поэзии, кто из поэтов тебе нравится больше всего?
В основном, английские поэты, именно с них я начинал. Китс, Уордсворт, Байрон и другие классики. Но сейчас в Интернете очень много любительской поэзии, творений не самых известных авторов, которые тоже очень хороши. Так что отчасти я переключился от старых романтических любовных поэм к более прямолинейным, нерифмованным стихотворениям. Думаю, поэзией можно увлекаться всю жизнь и так и не узнать всех интересных поэтов.
Продолжим разговор о других областях искусства. На альбоме “Structures” есть песня “The Zone”, явственно вдохновленная фильмом «Сталкер» Андрея Тарковского? Тебе нравится его творчество?
Да, очень. На мой взгляд, это один из лучших режиссеров за всю историю кино.
А какие еще фильмы тебе нравятся?
О, я настоящий киноман, так что мои любимые фильмы постоянно меняются. Помимо классики вроде работ Финни и Хичкока, мне нравятся и новые фильмы, например, «Реквием по мечте». Очень классный фильм, хотя он порой напоминает видеоклип. (Пауза). Да есть еще тысяча фильмов, которые я люблю. Если хочешь, я пришлю тебе полный список по электронной почте.
Да нет, спасибо, не обязательно. (Дружный смех). Давай теперь обсудим некоторые другие песни. Я тут сделал такое наблюдение: альбом "Structures” завершается весьма оптимистической песней “Future”, а на новом диске последним номером идет композиция “Phosphor”, которую оптимистической никак не назовешь. Вы за последние пару лет так сильно раз
очаровались в жизни?(Смеется). Да, но так всегда бывает, когда ты становишься старше. Ты ко многому относишься более наплевательски. Когда ты молод, ты пытаешься найти себя в этой жизни, ты сражаешься с обществом и все такое, но когда ты становишься старше, ты становишься не таким чувствительным, но в то же время, и более циничным. Ты понимаешь, что мир не настолько хорош, как ты надеялся, когда был моложе, и ты практически не можешь его изменить.
Прослушав новый альбом в первый раз, я подумал, что вы уже не так стараетесь сделать из каждой песни танцевальный хит. Похоже, для вас сейчас главное – качество самой песни, а не то, сколько народу будет отрываться под нее на танцполе…
Да, ты прав. Я не жалею, что в начале карьеры мы записывали танцевальные хиты, потому что нам нужно было сделать себе имя, а самый простой способ этого добиться – попасть в плей-листы клубов и дискотек. Затем, на альбоме “Structures” мы перешли к более традиционной манере сочинения песен, а сейчас мы просто записываем песни такими, какими они должны быть, и не пытаемся запихнуть в каждый трек танцевальный бит.
Кстати, вы согласны с фэнами и критиками, которые определяют ваш стиль как “future pop”? На твой взгляд, это подходящее определение для музыки Colony 5?
Мне очень трудно сказать. Говорят, что future pop изобрели VNV Nation и Covenant, а параллелей между ними и нашей музыкой я практически не вижу. Это очень классные группы, но мне кажется, что мы на них вовсе не похожи. Вообще, все эти ярлыки – это дело рук журналов и критиков. Что же, если нас отнесли в категорию future pop, то что бы мы ни делали в будущем, тоже будет считаться фьюче-попом? Не знаю, возможно, этот ярлык подходил для первого танцевального альбома, но сейчас я не думаю, что мы по-прежнему принадлежим к этому стилю. (Смеется). Лично мне кажется, что когда люди пытаются втиснуть нас в рамки какого-либо стиля – это пустая трата времени. Я обычно говорю, что мы играем электронную поп-музыку – мы ведь действительно пишем обычные поп-песни, просто делаем для них электронные аранжировки, потому что в таком виде они «работают» эффективнее всего.
Насколько автобиографичны твои тексты? Ты пишешь о том, что происходило с тобой, или же большинство твоих текстов – это игра воображения?
В основном я пишу о том, что сам придумал, а также о том, что случилось или могло случиться с другими людьми, но все это преподносится сквозь призму нашего мировосприятия, так, ка
к мы видим происшедшее. Мы описываем не столько события собственной жизни, сколько события, которые произошли или могли произойти с каким-нибудь нашим другом или героем какого-нибудь фильма. Но я описываю свои чувства в отношении происходящего. Так что в какой-то степени наши песни автобиографичны, то есть мы пишем о том, как мы видим то, что происходит с другими.Я слышал, что помимо текстов ты пишешь и рассказы. Ты их где-то публикуешь? Как их достать?
Пока были опубликованы только мои стихи, да и то задолго до возникновения Colony 5. Сочинение текстов для нового альбома отнимает слишком много сил, так что у меня нет времени серьезно заняться публикацией остального моего творчества. Пока с ним ознакомиться негде, но тем не менее, я надеюсь когда-нибудь издать как рассказы, так и повести.
Возможно, следующий вопрос покажется тебе очень банальным, но все-таки: как ты стал участником Colony 5? Как и когда ты познакомился с Пи-Оу?
Я дружил с Йоханом, мы играли в одной группе. Мы дружили и с Пи-Оу, но в то время общались не так активно. Когда Пи-Оу пригласил Йохана в Colony 5 (это произошло еще до записи “Lifeline” – прим. авт.), ему пришлось уйти из моей группы, но я отнесся к этому спокойно, ведь дела у Colony 5 шли куда лучше. С самого начала я выступал в роли своего рода консультанта. Когда ребята писали тексты, меня спрашивали о том, на месте ли то или иное слово, а когда они приступили к записи, меня спрашивали о том, нормально ли звучит мелодия и т.д. Меня даже спросили о том, подходит ли диску название “Lifeline”. Его придумал не я, но меня спросили, что я думаю по этому поводу, и я высказал им свои соображения. Когда диск вышел, не все отклики были позитивными, но большая часть негатива касалась не музыки, а текстов, по поводу музыки ни у кого не было претензий. Я и сам был согласен с критикой такого рода: музыка мне очень нравилась, а тексты – не особенно. И тогда Пи-Оу спросил, не хочу ли я стать участником Colony 5, чтобы помогать им с текстами и быть третьим человеком на живых выступлениях. А поскольку я был поклонником группы, я без раздумий согласился.
Насколько я знаю, до присоединения к Colony 5 у тебя был проект, который смешивал электронику и классическую музыку. Ты не мог бы рассказать о нем поподробнее?
Меня всегда очень интересовала кельтская музыка. Именно поэтому я сейчас в Шотландии. (Смеется). Я пытался найти связующее звено между музыкантами вроде Жана Мишеля Жарра, который играет классическую музыку на сугубо электронных инструментах, и такими людьми, как Майк Олдфилд, который пытается играть понемногу и то, и другое. Эти музыканты всегда меня вдохновляли, и я хотел найти свой собственный способ сочетать эти компоненты. Этим и занимался мой проект. Его состав постоянно менялся, и новые люди приносили с собой новые источники вдохновения.
И как назывался этот проект?
Названия постоянно менялись. (Смеется). Это был бесконечный процесс поиска. Какое-то время мы существовали под одним названием, а потом мы думали: «Нет, у нас в группе новый человек, он привносит много нового», и название становилось совсем другим. В этом проекте у меня был псевдоним Мунбой, так что название проекта звучало как «Moonboy & что-то там еще», которое постоянно менялось.
Теперь пришло время поговорить о ваших впечатлениях о России. Colony 5 выступали в России более года назад. Как вам понравилась Москва? Какое мнение у вас осталось о концерте, об аудитории и о самом городе?
О, все прошло замечательно, мы и не думали, что нам у вас так понравилось. Многочисленная публика, отличный клуб, первоклассная организация, мы были просто в восторге. Плохо только то, что мы приехали в феврале, когда в Москве очень холодно. (Дружный смех). Мы не смогли в должной мере ознакомиться с городом. Мы планировали приехать в Москву еще раз, концерт должен был состояться в начале августа этого года, но его отменили. Очень жаль, ведь мне очень хочется посмотреть на Москву летом.
Вы не только выступали в Москве, но и сотрудничали с известным русским музыкантом, которого зовут DJ RAM. Как возник этот альянс? Какого рода совместной деятельностью вы занимаетесь?
Все началось с того, что DJ RAM сделал для нас ремикс. Это произошло в Германии благодаря человеку, с которым контракт и у нас, и у DJ RAM, так что можно сказать, что нас познакомил общий друг. А потом DJ RAM затеял проект, в котором он отвечал за музыку, а тексты сочиняли и пели другие коллективы. (Этот проект называется Virtual Server – прим. авт.) Мы оказались одним из этих коллективов. Когда мы играли в Москве, он хотел выйти вместе с нами на сцену и исполнить нашу совместную песню, что и произошло. А когда мы узнали, что он сделал ремикс для Тату, мы очень за него порадовались, ведь тогда эти девчонки были на вершинах всех хит-парадов. (Смеется). В этом бизнесе нужно использовать все связи, которые есть у тебя в распоряжении.
Ну что ж, пришло время задавать последний вопрос. Ты не мог бы на прощанье сказать несколько слов вашим фэнам в России? Есть ли надежда снова увидеть вас в Москве?
Очень на это надеюсь, потому что с нашей стороны для этого нет никаких препятствий. Мы приедем, как только нас позовут. Я надеюсь, что русским фэнам понравится наш новый альбом, и что они будут и дальше поддерживать нас всеми возможными способами. Они всегда в наших сердцах, мы всегда помним о России.
Выражаем благодарность Елене Уфимцевой (Art Music Group) за организацию этого интервью.
Роман Патрашов
24 июля 2005 г.
1 авг 2005
|