Турне с ребятами из Atrocity и Leaves’ Eyes – это почти турне со своей собственной семьей, потому что они – мои лучшие друзья. Для меня такие гастроли очень комфортны, ведь они – настоящие джентльмены. Не секрет, что для женщины необходимы особые условия, немножко больше уединения и все такое, и они всегда мне в этом помогают. У нас в туровом автобусе никто не курит, а это для меня очень важно. С Theatre Of Tragedy все было по-другому. Одна из причин этого заключалась в том, что нам почти удалось жить за счет музыки, но только почти. Нам всегда приходилось бороться за выживание. И если альбом продавался не особенно хорошо, участники группы теряли к ней интерес, потому что они хотели жить за счет музыки. У меня была вторая работа, я работала учителем, к тому же сама была студенткой, плюс у меня был еще сольный проект, так что я располагала и другими источниками дохода, а они нет. Иногда нам приходилось бороться за достижение лучшего экономического положения, и из-за этого в Theatre Of Tragedy было очень тяжело. Сейчас же все переменилось. Только я осталась прежней. (Смеется).
С Leaves’ Eyes тебе в последнее время удалось выступить в очень многих странах, в том числе, в Великобритании и США. Какие страны и города произвели на тебя особенно сильное впечатление в ходе последнего турне?
Нуу… Вчера мы играли в Санкт-Петербурге, и это было потрясающе! А до этого очень удался концерт в Англии. Я там однажды выступала с Theatre Of Tragedy, но это было очень давно, году в 2000, и сейчас английская аудитория произвела на меня очень сильное впечатление. Хорошо также было в Канаде, а в Мексике всегда хорошо – я там уже выступала несколько раз с несколькими группами. Но вчера в Санкт-Петербурге все было просто потрясающе!
Как тебе удается сочетать столь интенсивные гастроли с воспитанием ребенка? Ты берешь своего сына Леона с собой в турне?
(Смеется). Когда я стала мамой, я планировала брать нашего сына с собой на гастроли. Но потом во Франции мы попали в очень неприятную историю, когда полицейские чуть ли не взяли штурмом наш туровой автобус и обошлись со мной очень грубо. Слава Богу, что нашего сына не было тогда с нами! После этого случая я считаю, что брать детей в турне не стоит. Леон сейчас со своими бабушкой и дедушкой, и так для него гораздо лучше. Да, я очень много гастролирую, но когда я дома, я пытаюсь быть просто матерью. Меня не бывает очень недолго, четыре-пять дней, а потом я снова дома на одну-две недели, и потом снова наступает время собираться в дорогу. Леон знает, что если с ним нет папы и мамы, то рядом всегда бабушка и дедушка. Мне кажется, что для ребенка общение с бабушкой и дедушкой очень важно.
Нет никаких сомнений в том, что рождение ребенка меняет жизнь каждого человека. А как это событие повлияло на твою музыку?
Оно многое изменило, особенно учитывая тот факт, что я была беременна, когда мы записывали первый диск Leaves’ Eyes “Lovelorn” (2004). Я записала вокал к последней песне альбома, после чего мы прямиком поехали в больницу, и через два часа на свет появился Леон. Рождение ребенка изменило мой организм, я стала чувствовать себя более зрелой, у меня появились мышцы там, где их раньше не было, а для певицы очень важно наличие развитых мышц и четкого контакта с собственным телом. Кроме того, я стала более чувствительным человеком, ведь та любовь, которую мать испытывает к сыну, уникальна, и когда я стала мамой, моя жизнь обрела новый смысл. Сейчас я – самый счастливый человек на свете, ты не представляешь, как я счастлива. Ты и сам все поймешь, когда возьмешь на руки собственного ребенка, это будет лучший момент в твоей жизни.
Жду этого с нетерпением! Ну а пока давай вернемся к музыке и обсудим ваш последний альбом “Vinland Saga” (2005). Как у тебя возникла идея сделать концептуальный диск? Что вдохновило тебя на написание истории о викингах и их путешествию на
остров Ньюфаундлденд?Я очень люблю свою родную страну, и мне очень нравится писать о впечатлениях, которые я получила, когда жила в Норвегии, а прожила я там 20 лет. Я там родилась и выросла, и хотя сейчас я живу в Германии и счастлива там, у нас там нет побережья, нет высоких гор, и я до сих пор чувствую особенную нежность по отношению к своей родной стране. Поэтому мне и хочется писать о ней тексты. К тому же, меня очень вдохновляет музыка классического композитора Эдварда Грига, а ведь он тоже родом из Норвегии.
Когда у тебя возникла эта концепция – до или после сочинения музыки?
Сначала появилась общая идея в отношении концепции, хотя она не была проработана в деталях. Потом мы начали сочинять музыку, работать над песнями, и я слушала музыкальный материал и пыталась понять, какие мысли он навевает. Музыка придавала мне дополнительный импульс к развитию концепции. Так что музыка и концепция развивались параллельно.
Насколько работа над концептуальным альбомом отличается от работы над обыкновенным диском с песнями на разные темы? Что труднее?
Я думаю, что труднее писать неконцептуальный альбом. Если у тебя есть определенная история для альбома, ты можешь сочинять, ориентируясь на эту историю, она уже задает определенное музыкальное направление, и благодаря этому писать музыку становится легче. На моем новом сольном альбоме, который выходит в феврале, есть песни на различные темы, но все они взяты из моей личной жизни, из прошлых событий и того опыта, который у меня накопился, так что даже этот альбом в некотором смысле можно назвать концептуальным.
“Vinland Saga” был написан очень быстро и появился в продаже меньше, чем через год после релиза первого диска. Следующий альбом выйдет так же оперативно, или в этот раз работа над диском займет больше времени?
Не думаю, что у нас получится все сделать так же быстро, потому что, как ты сказал, мы очень быстро сделали первые два диска. Но это стало возможно только потому, что у нас в распоряжении собственная студия. Мы уже начали сочинять музыку для третьего диска, но в этот раз мы притормозим процесс и посвятим больше времени концертам. Тем не менее, в следующем году новый альбом Leaves’ Eyes определенно появится в продаже.
Здорово! Я слышал, что и Atrocity работают над новым диском…
Да, именно так, это будет продолжение “Werk 80” (1997), новый альбом кавер-версий.
И что за песни там будут? Снова старые поп-хиты или что-то еще?
Некоторые песни будут хорошо известными хитами, некоторые – не особо известными. Все зависит от того, какие композиции выберут ребята, какие песни, на их взгляд, лучше всего можно переделать в стиле Atrocity.
Как ты уже сказала, в феврале выходит твой второй сольный альбом. Почему ты назвала его “Enter My Religion”? Какую религию ты имеешь ввиду?
Название не имеет ничего общего с религией в общепринятом смысле слова, с Иисусом Христом или с религиозными организациями. По сути, это приглашение на экскурсию по моей личной жизни. В каждой песне затрагивается тема, которая важна для меня или была важна в какой-то момент жизни. Другими словами, это название означает «Войди в мир Лив Кристин».
А ты не боишься так сильно открывать свой внутренний мир для всеобщего обозрения? Не боишься стать из-за этого более уязвимой?
(Пауза). Я всю жизнь занимаюсь сочинением текстов и музыки. Я слышала музыку еще до рождения, еще в животе матери. Для меня музыка – это способ общения. Когда я что-то сочиняю, это должно иметь для меня какой-то смысл, и я уверена, что на земле есть еще хотя бы один человек, который чувствует то же самое, что чувствую я. Даже если такой человек всего один, это не важно. Конечно, я могла бы писать тексты на потеху толпе, что-нибудь простенькое, чему легко подпевать, как это делается в танцевальной музыке, но такой тип творчества не для меня. Мне нравится забираться глубже, я хочу отдать музыке частичку себя. Т
очно так же происходит, когда я выхожу на сцену. Многие музыканты, выходя на сцену, играют какую-то роль, порой совершенно отличающуюся от их истинной личности, я же остаюсь собой. (Смеется).Как ты привлекла Питера Тагтгрена к работе над альбомом? В последнее время он крайне редко соглашается работать над чем-то, кроме своих собственных групп Hypocrisy и Pain…
Да, он постоянно занят. Но я и Александр (Крулл, вокалист Atrocity и Leaves’ Eyes, а также муж Лив Кристин – прим. авт.) давно дружим с Питером, и мы начали обсуждать возможность совместной работы много лет назад. Я знала, что у Питера много полностью записанных песен, на которых не хватало только вокала, и он просто отдал мне пару песен, сказав, что если я их послушаю, и они вдохновят меня на сочинение текстов и вокальных партий, я могу их использовать.
У нас в новостях не так давно проходила информация о том, что ты сняла для сольного альбома первый видеоклип, и что съемки проходили в крайне экстремальных условиях. Ты не могла бы рассказать об этом подробнее?
Мы снимали клип в трех разных местах. Сначала мы работали в большом зале, и там было довольно холодно, но для меня вполне терпимо. Затем мы переместились в старый бассейн, в котором не было воды, он уже давно не использовался. Это здание было целиком построено из камня и мрамора, и температура там была еще ниже, чем в предыдущем месте. Но я подумала: «Ничего, справимся!» Однако, на этом все не кончилось. Я сменила костюм и осталась в одном вечернем платье, и мы пошли снимать на улицу! Съемки продолжались 24 часа практически без перерывов на сон и отдых. Обычно люди думают: «Тяжелее всего всегда в начале, а потом становится легче». Но в моем случае все было с точностью до наоборот – становилось все холоднее и холоднее. Даже несмотря на то, что я из Норвегии, и я привыкла к купаниям в проруби и другим зимним безумствам под открытым небом, эти съемки были для меня на грани терпимого. Я занимаюсь йогой и много медитирую, и только благодаря этому мне удалось забыть о холоде. Клип выглядит так, как будто он снимался в теплую солнечную погоду, но на самом деле я замерзла на столько, что мне еле удавалось унять дрожь в зубах и конечностях.
Какой ужас! Просто невероятно!
Да, вокруг все были одеты, как в России в разгар зимы, а на мне было одно вечернее платье!
Что ж, надеюсь, результат стоил этих мучений. Скажи, почему для выпуска “Enter My Religion” ты выбрала лейбл Roadrunner? Ты чем-то недовольна в работе с Napalm Records, которые выпускают диски Leaves’ Eyes?
На самом деле, я хотела разнести эти два проекта по разным лейблам. В моем представлении, Napalm Records являются больше металлическим лейблом, в то время как на Roadrunner выходят диски таких групп, как Nickelback и исполнителей в стиле поп-рок, а это как раз то, что я делаю на сольном альбоме. На самом деле, подписание контракта было делом времени. Когда мы решили, что у нас готовы песни и материал, предложение пришло практически сразу.
Как ты себе представляешь аудиторию “Enter My Religion”? Это будут фэны Leaves’ Eyes или же совершенно другие люди?
Ммм, это сложный вопрос. Мой первый сольный альбом “Deus Ex Machina” вышел восемь лет назад, и я была очень удивлена, потому что многие фэны Theatre Of Tragedy с удовольствием купили этот диск, хотя это была поп-музыка в духе Энии или Лорины МакКеннит. Никто не жаловался и не говорил мне: «Я слушаю только металл, и твой сольник мне не покатил, потому что он слишком мягкий». Я ожидала, что такие жалобы будут, но их так и не было, альбом всем понравился. И в последнее время люди, которые любят Theatre Of Tragedy и Leaves’ Eyes, мне часто говорят: «О, супер, ты наконец делаешь новый сольный альбом!» Так что я думаю, что мой диск будет хорошо принят в среде любителей готик-метал.
Насколько я знаю, после релиза “Deus Ex Machina” ты не имела права издавать диски под именем “Liv Kristine”…
Да, после выхода первого сольного альбома у мен
я наступило трудное время. До этого я видела такое только в американских телесериалах – мне пришлось обратиться в суд и отстаивать свои права. Я этого вовсе не хотела, но мне пришлось. На судебные разборки ушло более трех лет, и это был очень негативный период моей жизни, но в конечном счете мне удалось получить права на второй сольный альбом и на использование своего имени в будущем. Мне было тяжело, но я извлекла из этого уроки. Представь себе девчонку из Норвегии – в этой стране всего четыре миллиона жителей, ты растешь в деревне, тебя во всем поддерживают родители, и ты веришь, что в мире много добрых людей. И когда тебе исполняется 18, и ты приходишь в мир шоу-бизнеса, ты веришь людям. Именно так произошло и со мной. Я верила в добро в людях, и пару раз я совершила ошибку, доверившись не тем людям. Я думала, что они – мои друзья, но это оказалось не так, они просто пытались заработать на мне денег. Я до сих пор верю в добро в людях, но теперь я немного осторожнее.Cradle Of Filth недавно объявили, что ты примешь участие в записи их версии поп-хита начала 1990-х “Stay”, который в оригинале исполняется группой Shakespeare’s Sister. Честно говоря, я даже представить себе не могу эту песню в исполнении Cradle Of Filth. Эта запись уже состоялась? На что все это похоже?
Я знаю только, что мне предстоит спеть самые высокие ноты в этой песне, но пока самого трека я не слышала. Запись состоится в середине января, и я жду ее с большим нетерпением. Когда я впервые услышала “Nymphetamine”, я тоже подумала: «Что, баллада в исполнении Cradle Of Flith?!» (Дружный смех). Но результат получился просто отличным, мне эта песня очень нравится. В этом-то и заключается смысл моего участия в различных сторонних проектах, как, например, с Cradle Of Filth – если мне нравится песня, если она меня вдохновляет, я начинаю над ней работать не зависимо от того, какая группа ее сочинила. Главное, чтобы музыка произвела на меня впечатление. Моя работа с Cradle Of Filth пока приносила мне лишь радость, так что я с нетерпением жду записи “Stay”.
Еще один очень интересный проект с твоим участием – запись песни “Ein letztes Mal” Umbra Et Imago в дуэте с вокалистом этой группы Моцартом для альбома ремиксов “Motus Animi” (2005). Как родилось это сотрудничество?
Опять-таки, благодаря дружеским отношениям. Моцарт живет в Германии недалеко от нас. Мне очень понравилась эта песня, она напомнила мне “Der Tanz der Schatten”, которую я записала в составе Theatre Of Tragedy. И я решила, что мне стоит ее спеть.
А тебе интересна музыка Моцарта в целом? И как ты относишься к имиджу этой группы (обнаженные девушки на сцене, элементы S&M и т.д.)?
Мне кажется, он занимается очень рискованными вещами, которые рассчитаны на определенную группу людей. Но в том, что он делает, Моцарту нет равных.
Ты не планируешь совместную работу со своей сестрой Кармен?
Конечно же, да! Это вопрос времени. Если нам попадется трек, подобный “Into Your Light” с альбома “Lovelorn”, на которой моя сестра записала бэк-вокал, то мы обязательно поработаем вместе.
Кстати, это ты помогла группе Кармен Midnattsol заключить контракт с Napalm Records, или же они добились его сами?
Мне кажется, это комбинация двух факторов. Они сами записали демо и отослали его на Napalm Records, а ребята с Napalm тут же позвонили мне и сказали: «Кто это? Это ведь твоя сестра, правда?» Я ответила: «Да, именно так!», и тут начались переговоры. Но демо, которое они записали, в любом случае получилось потрясающим, так что если бы их не подписали Napalm, обязательно подписал бы кто-то другой. Группа еще очень молода, пока у них всего один альбом, но этот диск очень хорош.
Я читал в ряде интервью, что вас с Кармен к тяжелой музыке приучил отец, который очень любит Black Sabbath. Ваши родители как-то поощряли ваши занятия музыкой, они хотели, чтобы вы с Кармен стали музыкантами, или же это был ваш собственный выбор?
Нам оставили свободу выбора. Кроме нас, в семье нет музыкантов, так что мы не знаем, откуда пошло наше увлечение музыкой, разве что дело в том, что у нас дома всегда звучало много самой разнообразной музыки. Нас с сестрой с детства знакомили со всем интересным в музыке, но к занятиям музыкой нас никто не подталкивал. Мои родители никогда не говорили мне, что я должна ходить в спортзал, должна хорошо учиться в школе и т.д., но именно поэтому я все это делала. Я стала профессиональным музыкантом, когда мне было 18, хоть я и пою всю жизнь, но даже после того, как я серьезно занялась музыкой, я продолжала ходить в спортзал, училась в университете, несколько лет назад получила диплом, работала учителем, а также на других работах, и все это было моим собственным выбором. Мне кажется, что если на подростка сильно давить, он, скорее всего, скажет: «Вы меня достали!» Подростки обычно хотят делать все наоборот, и если им постоянно что-то вдалбливать, они, скорее всего, сделают как раз противоположное. Но у меня была свобода выбора, и именно поэтому я сделала все, что других приходится заставлять.
Вопрос от лингвиста к лингвисту. Ты пела на английском, немецком и норвежском языках. На каком языке тебе комфортнее всего петь, и какой язык является для пения самым сложным?
Проще всего петь по-английски, но я не знаю, почему. Мои родные языки – норвежский и датский, потом я выучила английский, а когда я в возрасте 20 лет переехала в Германию, еще одним родным для меня языком стал немецкий. Когда мы записывали песни для “Vinland Saga” на норвежском языке, сначала я чувствовала, что не могу их петь, что это нечто слишком личное, интимное. Но ребята уговорили меня все-таки оставить тексты на норвежском, и сейчас я чувствую, что это мои самые любимые моменты на альбоме. Просто потребовалось время, чтобы к этому привыкнуть.
Я знаю, что ты дружишь с Сарой Джезебель Дива из Cradle Of Filth и Angtoria. А поддерживаешь ли ты отношения с другими известными вокалистками на метал-сцене?
Да, с Тарьей из Nightwish, Шарон из Within Temptation и Кристиной из Lacuna Coil. Сабина из Elis – моя хорошая подруга, также, разумеется, я общаюсь со своей сестрой, а еще со Штеффи из Darkwell. На этой сцене много классных девчонок.
Вот какая любопытная закономерность – в 1980-х существовало немало групп, в которых играли только девушки, например, Girlschool, Rock Goddess или Vixen. А сейчас в группах обычно есть только одна девушка у микрофонной стойки, ну, может, еще одна за клавишными. Как ты думаешь, почему сейчас так мало гитаристок и барабанщиц, а если таковые и есть, то они не играют вместе?
Честно говоря, совершенно не знаю. (Вздыхает). Обычно полностью мужские группы просто берут себе дополнительную вокалистку, чтобы разнообразить звучание. По крайней мере, на готик-металлической сцене это чаще всего именно так.
А тебе было бы интересно играть в полностью женской группе?
Ммм, не знаю. Есть одна женщина, с которой мне было бы очень интересно поработать или хотя бы встретиться, хотя это, наверное, несбыточная мечта. Я всегда была поклонницей Мадонны, но только ее музыки и ее артистической деятельности. Я думаю, что она совершенно потрясающая женщина, очень умная бизнес-леди и хорошая мать. Мне кажется, она могла бы дать мне пару хороших советов.
Что ж, мы уже обсудили тебя, твою сестру и твоих родителей. Давай теперь поговорим о твоем сыне? Как ты думаешь, пойдет ли он по стопам родителей? Будет ли он тоже музыкантом?
Я поступлю так же, как и мои родители – я оставлю ему свободу выбора. Если он захочет стать банкиром, учителем, музыкантом или теннисистом, это его право. Но с другой стороны, он с самого рождения очень музыкален. Он поет больше, чем говорит, как и я в детстве. Ему еще нет двух лет, а его самый большой кумир – это Мориц, барабанщик Leaves’ Eyes. Он может наблюдать за Морицем часами, и если Леону позволить посидеть за барабанной установкой вместе с Морицем, он будет на седьмом небе от счастья. Он барабанит по всему на свете, он повсюду носит с собой барабанные палочки. Уже сейчас он может самостоятельно спеть 10-15 песен, хотя он не так уж много говорит. Удивительно!
Похоже, при таких задатках и при таких родителях у него все-таки нет выбора!
По крайней мере, музыка у него в крови и в сердце. (Смеется).
Выражаем благодарность Евгению Силину (Alive Concerts) за организацию этого интервью.
Роман “Maniac” Патрашов
2 декабря 2005 г.
20 янв 2006
|