Я думаю, что вчера я сыграл одно из лучших барабанных соло за последнее время, возможно, одно из лучших в моей жизни. Я чувствовал себя очень комфортно, я думал: “Я могу играть столько, сколько захочу, я могу говорить то, что хочу, я использую много приемов, которых никогда раньше не использовал.” Многое из того, что я вчера играл, было для меня своего рода экспериментом. В выступлении присутствовали и довольно спокойные моменты, поэтому я не думаю, что оно было агрессивнее, я бы сказал, оно было выразительнее. Иногда я бываю агрессивным (изображает нечто среднее между звериным ревом и дикой долбежкой по барабанам), но если бы я так играл на барабанах 20 минут подряд, то это было бы равносильно тому, как если бы я говорил с вами одним тоном. После пяти минут такой беседы вы бы подумали: “Этот парень такой скучный!” Когда я говорю, я использую разные интонации, мой голос то поднимается, то опускается, то же самое и с драм-соло.
Твоя барабанная установка на вчерашнем шоу также была другой. Почему ты использовал только одну бочку, в то время как обычно используешь две?
Потому что я использовал кардан, от него такой же результат. Когда я даю мастер-класс, и у меня мало времени, очень сложно установить все барабаны в правильном положении. Вот я и установил только хай-хет и кардан. Даже когда у меня две бочки, использую я все равно только одну, а вторая стоит только для внешнего вида. Это прикольно выглядит, но мне не нравится, как все это вместе звучит, потому что невозможно добиться того, чтобы две бочки звучали одинаково. Как бы ты их ни настраивал, все равно они будут звучать по-разному. Я очень от этого устал, а сегодня у нас есть технологии, благодаря которым я могу получить одинаковый звук. И я очень часто практикую игру с карданом. Как-то я попробовал играть таким образом и подумал: “А мне это нравится!” До этого я не особенно любил карданы, я всегда играл с двумя бочками, но, мне кажется, я просто эволюционирую с возрастом…
На мастер-классе ты говорил о своем предстоящем DVD “Reality Check”. Насколько он будет отличаться от твоего предыдущего DVD?
Он будет сильно отличаться от того, что я делал до этого. Прошлый диск был под завязку набит упражнениями, но вы знаете, в игре на барабанах упражнения – это не самое главное. Ты можешь делать много разных упражнений перед выходом “в свет” (смеется), но когда ты начинаешь что-то играть “вживую”, ты думаешь: “Мне нужно делать что-то еще, упражнения почему-то не работают!” На самом деле, нужно уметь импровизировать. Вот мы с вами сейчас импровизируем, правильно? У вас есть список вопросов, но это вовсе не значит, что мы будем придерживаться только этого списка. Мне кажется, что и с музыкой то же самое – ты можешь много упражняться, но эти упражнения не помогут тебе, когда потребуется придумать барабанную партию для определенного музыкального фрагмента. Нужно, чтобы все исходило отсюда (показывает на сердце), нужно думать в реальном времени и чувствовать музыку, в этом и заключается искусство быть музыкантом, не важно – барабанщик ты или кто-то еще. И именно это я пытаюсь донести до молодых музыкантов. На моем первом видео, “Double Bass Mechanics”, полно упражнений, и если ты хочешь делать упражнения, то нет проблем, там их в изобилии. А новый DVD больше рассказывает о том, как я придумываю барабанные партии, как можно зарабатывать на жизнь игрой на барабанах, и что тебе действительно нужно знать для того, чтобы стать хорошим барабанщиком, а не то, что остальные считают важным. Я хочу говорить людям правду. Например, вчера один из зрителей спросил меня: “А обязательно нужно уметь играть на двух бочках?” Нет, в большинства попсовых песен нет даже намека на это (имитирует очень быструю игру на двух бочках). Такие вещи там не используются, потому что под такой ритм большинство людей не могут двигаться. Но вчера вечером, когда я начал играть вот так (имитирует среднетемповую игру на барабанах), народ сразу же ожил. Вот поэтому в рэпе очень распространен такой грув. Две бочки часто используют совершенно необоснованно, я очень много играю на двух бочках, но иногда я устаю от этого, мне хочется больше разнообразия. И на новом DVD я хочу рассказать об этом, о своей жизни, о том, как я начал играть в группе, что я делал, когда приехал в Европу, чем я занимаюсь сейчас. Также туда войдут материалы о моей барабанной установке и другой аппаратуре, которую я использую. Я думаю, это будет интересно как начинающим барабанщикам, так и музыкантам постарше, как желающим стать профессиональными барабанщиками, так и тем, кому просто нравятся уда
рные. Я хочу помочь молодым людям – когда некоторые видят, как я делаю что-то вот в этом духе (с бешеной скоростью молотит руками и ногами по воображаемой установке), они думают: “Господи, мне никогда не научиться так играть! Мне надо бросать это дело!” Но ты идешь на мастер-класс не для того, чтобы чувствовать себя плохо, а для того, чтобы поднять себе настроение, получить какой-то стимул. Я играю определенным образом, но это не значит, что ты обязательно должен делать то же самое, ты можешь достичь успеха и без этого.Вчера ты сказал, что когда ты был маленьким, ты часто ходил смотреть на игру других барабанщиков и таким образом учился. А что это были за барабанщики? И кто оказал на тебя наибольшее влияние?
Очень многие. Одним из них был Нил Пирт (Rush). Я также видел игру Джоя Креймера из Aerosmith, Джона Бонэма из Led Zeppelin, Кита Муна из The Who, барабанщиков многих андерграундных металлических групп. Я также видел такие команды, как Cheap Trick, Пэта Траверса с Томми Олдриджем, Rainbow с Кози Пауэллом. Они мои боги. Когда я был подростком, у меня были длинные волосы, я надевал свою черную концертную футболку и шел с друзьями на концерт. И мои друзья всегда говорили: “Пока тут настраивают инструменты, мы пойдем в бар, чего-нибудь выпьем и познакомимся с девчонками”. Я всегда им отвечал: “Идите!”, а они все время посмеивались надо мной по этому поводу. И они шли, болтали с девушками, а я оставался в зале и наблюдал за тем, как следующая группа устанавливает барабанную установку. И я очень рад, что не бегал тогда за девушками, потому что, наблюдая за этими ребятами, я учился. Для меня это всегда было чем-то необыкновенным – у меня был альбом этой группы, я слушал их музыку и думал: “Завтра я их УВИЖУ!” Тогда еще не было MTV. И вот на следующий день я шел на концерт, на сцене стояло разное оборудование, и я говорил: “Уау, они уже здесь! Они сейчас за кулисами!” Я смотрел, как они собирали ударную установку, и думал: “О, вот где он ставит тарелку «сплэш», а вот, оказывается, какие у него барабаны!” Все это меня безумно интересовало, мне ведь до сих пор интересно разрабатывать конструкцию барабанной установки, и таким образом я учился. Я помню, как я впервые увидел Van Halen – это было в ходе их самого первого турне – и я наблюдал барабанное соло Алекса Ван Хейлена (имитирует характерную для Алекса игру). Я не знал, как он это делает, я просто слышал звуки, доносившиеся из колонок и говорил: “Да это же просто потрясающе! Это что-то невообразимое! Я хочу научиться этому! Как у него так получается?” Я пришел домой, у меня было две бочки, я умел делать так (отбивает вилкой медленный ритм по столу) И я все думал: “Как же он это делал? Может, вот так?” Я тренировался где-то около недели, и потом у меня начало получаться. Я был молод, мне было только 16, и я не имел ни малейшего представления о том, как играют другие барабанщики. Это сейчас есть DVD с камерами, снимающими музыканта с разных сторон, который при этом говорит: “Это делается вот так-то и так-то, это несложно, вот смотрите…” Сейчас есть MTV, где ты можешь увидеть группу еще до того, как она приедет в твой город с концертом, ты можешь скачивать музыку из Интернета. Но мне больше нравится, когда в твоем представлении о группе присутствует какая-то загадка, недосказанность. Вот так, в сущности, я и научился играть на барабанах – я все постиг сам, я не ходил ни в колледж, ни в музыкальную школу, я просто ходил на огромное количество концертов и был большим фанатом разных видов музыки. Сегодня я шел на Weather Report, фьюжн-джаз группу, а завтра - на Judas Priest.
Кстати, а у тебя сейчас есть ученики? У тебя большой опыт в преподавании?
Да, я немного преподаю. На самом деле, мне очень нравится преподавать, это прикольно. И тем ребятам, которые ко мне приходят, очень нравятся мои занятия, потому что я рассказываю им много интересных историй и постоянно шучу. У меня немного учеников, но с теми ребятами, которые ко мне ходят, мы как друзья. После занятий мы ходим вместе куда-нибудь перекусить, выпить пива. Я терпеть не могу быть “учителем” в том понимании, которое закрепилось у большинства людей. Некоторые барабанщики говорят: “Я преподаю игру на барабанах”, и они делают из этого бизнес, но я думаю, что так нельзя. Во всяком случае, это не для меня, я это не люблю.
А приметил ли ты в последнее время каких-нибудь молодых и подающих надежды барабанщиков?
Да, конечно! У меня много друзей в Лос-Анджелесе, некоторые из них младше меня, некоторые – старше, и они все просто потрясающе играют! Но по тем или иным причинам люди их не знают. Во всем, что ты делаешь в жизни, без удачи не обойтись. Я хочу сказать, что мне очень везло в жизни, потому что я знаю, как тяжело приходится многим барабанщикам, я по-настоящему предан своему делу, я фанат ба
рабанов. Как-то у меня был мастер-класс во Франции, и передо мной выступал один парень, не помню его имени, ему было 17 лет. И он ТАК играл, я был просто потрясен, он почти напугал меня! (Хохочет). А ведь перед выступлением он подошел ко мне и говорит (изображает очень застенчивый голос): “Майк, у меня есть все твои диски, у меня есть Artension…” Я говорю: “Ну отлично, рад за тебя!” Но когда этот парень вышел на сцену и начал играть, моя реакция была приблизительно следующей: “Ни фига себе!” Он играл намного лучше меня, а ведь он был намного меня младше! Я думаю, что этот паренек далеко пойдет и сделает себе карьеру барабанщика. Он был очень классным парнем, и родители у него тоже были очень приятными людьми. Я люблю все, связанное с барабанами, мне нравится дружить с барабанщиками, смотреть на их игру. Меня не пугает, когда кто-то играет лучше меня, я думаю, это здорово, мне нравится наблюдать за тем, как они играют. В прошлом интервью ты сказал нам, что последние несколько лет ты учился играть на пианино. Почему ты вдруг так заинтересовался этим инструментом?
Вы знаете, мне всегда нравилось слушать игру на пианино. Я вырос в польском квартале, несмотря на то, что я итальянец, и многие дети там на аккордеоне. Их родители говорили им: “Ты должен выучиться играть на аккордеоне!” Я часто наблюдал за тем, как играли мои друзья, и говорил: “Это просто потрясающе! Как вы это делаете?” А они мне всегда отвечали: “Да ну, как меня достал этот инструмент, ненавижу на нем играть, а приходится!” Да, конечно, нужно много упражняться, но аккордеон классно звучит, мне очень нравится. Один семестр я ходил в музыкальную школу, я брал уроки игры на барабанах, и там нужно было учиться играть и на пианино. Как только я прикоснулся к этому инструменту, я подумал: “Как красиво!” Барабаны – очень шумный музыкальный инструмент, очень ритмичный, но пианино в какой-то степени схоже с ударными, оно так же ритмично, но у него, ко всему прочему, еще и красивое звучание. И все ноты у тебя перед глазами, ты можешь их видеть, мне это очень нравится. Тем не менее, должен признать, что это очень сложный глубокий инструмент, требующий много тренировок, и я не очень хороший пианист. (Смеется). Это всего лишь мое хобби. На своем сольном CD (“Man Of The World”, 2005) я играл на пианино один кусочек, но многие дети смогли бы сыграть его лучше. Тем не менее, я сыграл его сам, потому что хотел показать людям, что могу немного играть и на этом инструменте. Я думаю, что для любого музыканта хорошо уметь играть на каком-нибудь другом инструменте. Я заметил, что когда я много играю на пианино, я лучше играю на барабанах. Я не знаю, с чем это связано, но какая-то связь определенно присутствует. Я люблю пианино, на нем хорошо сочинять.
Говоря о классической музыке – одна из композиций, сыгранных тобой вчера, была взята с альбома Виктора Смольского “Majesty And Passion” (2005). Расскажи поподробнее о студийной работе над этим альбомом. Кто аранжировал партии барабанов для этого материала? Ты записывал свои партии до или после оркестра и всех остальных инструментов?
Оркестровки были уже готовы, и накладывать на них барабаны было для меня достаточно необычной задачей, потому что оркестр постоянно меняет ритм. У нас был метроном, но ритм оркестра с ним не совпадал. Так что я играл под это (имитирует метроном), а когда оркестр убыстрялся, мне приходилось выбирать своего рода «средний курс». Это было непросто. Мне дали музыку заранее и сказали: “Выучи все!”, и мне пришлось расписать все свои барабанные партии по нотам. К счастью, я заранее научился читать ноты, так что я расписал композиции на нотных листах, и некоторые композиции были длиной в 4 страницы. Бах ведь был гением, и для барабанщика-самоучки этот проект был настоящим испытанием. Виктор изучал классическую музыку в колледже, он этому специально учился, то есть, для него такая работа в порядке вещей. А для меня это было испытанием. Я выучил 10 песен, некоторые из них мы исполняли с Rage на фестивале Баха, было очень здорово. Потом я приехал в студию со своими наработками, и мы начали записываться, так что в итоге я сыграл на пяти треках. Я знал эти песни до того, как вошел в студию, но в ходе работы все кардинально поменялось. Виктор выступал в роли продюсера и он говорил: «Ты знаешь, это ритм очень классный, но сыграй другой – скрипки у нас здесь идут вот так – та-дам, та-да-да-дам, та-дам – сыграй вот так.» Классическая музыка полиритмична, в ней много «слоев», и для меня, как для барабанщика, более привычно слушать бас. Поэтому когда я придумывал свои партии, я ориентировался на ритм более низких инструментов, и в результате многие вещи приходилось менять. Но должен признать, что мне очень нравится эта запись, и я очень горд, что принял в ней участие. Это один из самых интересных проектов, в которых мне
когда-либо приходилось участвовать, музыка просто потрясающая. Идея сочетать тяжелую музыку с классической была очень удачной и очень интересной. В начале интервью ты упомянул Artension. А что сейчас происходит с группой? Последний альбом “Future World” вышел год назад, и с тех пор о группе ничего не было слышно…
Я не знаю, что там происходит, я ни с кем из них не общаюсь. Ребята живут в Америке, и я так занят здесь. Последний альбом, который мы сделали, мне не понравился, я был немного разочарован. Возможно, они продолжат работать с другим барабанщиком, но я даже не знаю, будут ли они дальше чего-то записывать вообще. Мне нравятся эти ребята, Виталий (Куприй, клавишник) - очень классный парень и замечательный музыкант, но эту группу никто не поддерживает. Еще давно предполагалось, что группа будет выступать, мы все прилетели в Японию… то есть, все, кроме Виталия, которому по какой-то причине не дали рабочую визу. Он гражданин Украины, и в этом была вся проблема. Так или иначе, я считаю, что первые два альбома Artension были великолепны.
В феврале ты собираешься записывать новый альбом с Акселем Руди Пеллем. Мы слышали, что когда Аксель работает в студии, его музыкантам не позволено особо много импровизировать, Аксель фактически говорит каждому, что и как играть…
Да, ему нравится, чтобы все было просто. Когда я играю с Акселем, я студийный музыкант. Поэтому я говорю: “Окей, если ты хочешь, я сыграю это…” (имитирует очень простой ритм) Иногда он говорит: ”Придумай здесь барабанную сбивку!”, и я думаю: “Окей, он хочет чего-то посложнее,” но когда я играю какой-нибудь крутой наворот, он говорит: “Нет, нет, нет, сыграй что-нибудь еще!” Но меня это не беспокоит, это его проект, его право. Он мне платит, я ведь не тружусь там задаром, как раб. И он очень классный парень, с ним очень просто работать, поэтому мне доставляет огромное удовольствие играть с Акселем. У него простая музыка, во многом похожая на Deep Purple, рок старой закалки, я сам такие вещи нечасто слушаю. Но они очень приятные ребята, Джонни Джиоели замечательный вокалист, и атмосфера там просто потрясающая. Там все как-то легко, ненапряженно. Но у Акселя действительно порой возникают странные идеи: “Сыграй этот кусок вот так!”, и, так как Аксель сам не барабанщик, иногда бывает очень трудно понять, чего он хочет. Он пытается показать мне, а я обычно слушаю.
Насколько мы знаем, в начале 80-х ты играл в группе Zillion. А сейчас ты снова играешь в группе под названием Zillion с басистом Йенсом Бекером. (Grave Digger, ex-Running Wild). Это совпадение, или ты специально взял старое имя для новой группы?
Когда ребята спросили меня: “Как ты хочешь назвать группу?”, я ответил: “Давайте назовем ее Zillion!” Мне нравится это название, и тогда это была моя группа. Я думаю, наш альбом (“Zillion”, 2004) получился очень неплохим, но к сожалению, потом все пошло наперекосяк из-за…
Frontiers Records? (Смех).
Я говорил им: “Не подписывайте этот контракт!” Но они сказали: “Нет, нет, мы хотим его подписать!” В то время гитарист (Сандро Джиампьетро, ex-Supared) прибрал группу к своим рукам, и я сказал: “Вперед!” И его планы с треском провалились, очень скоро все было кончено. (Пауза). Чем старше я становлюсь, тем я все больше убеждаюсь в том, что если я говорю с кем-либо, и мне приходится повторять что-то больше двух раз, то человек либо не способен меня понять, либо он просто не хочет этого делать. В таких случаях я не трачу попусту свою энергию и говорю: “Окей, делай, как считаешь нужным!” Это очень прискорбно, потому что “Zillion” – неплохой альбом, но я решил больше не заниматься этой группой. Это была моя идея, а потом она стала идеей кого-то еще. (Смеется). Но как только я сказал: “Окей, делай все сам!”, группа впала в ступор. Так что я только потратил силы впустую. Так бывает - у меня появляется какая-нибудь идея, потом приходят другие люди, и моя идея превращается во что-то очень отдаленно похожее на то, что я хотел вначале.
То же самое было и с Metalium?
Да, многие мои идеи под чьим-то влиянием превращались во что-то другое. Многие люди в этом бизнесе очень эгоистичны – “Отойди! Я тут главный!” Всегда есть человек, который просто жаждет быть главным. Что касается меня, то мне гораздо больше нравится работать в дружеском коллективе, где каждый способен выслушать и уступить, если потребуется. Но некоторые люди меня очень разочаровывают. Когда я перестаю получать от игры с ними удовольствие, я просто ухожу. Жаль, конечно, что так выходит, но такова жизнь. Я полагаю, такие вещи нередки в любом виде бизнеса.
А ты помнишь свою самую первую запись в профессиональной студии?
Да, помню, было очень трудно. До этого я никогда не играл с метрономом, и на репетиции я не мог четко держать ритм, поэтому продюсер сказал мне: “В студии ты будешь играть с метрономом, а если не сможешь, я найду кого-нибудь другого.” Я тогда жил в Лос-Анджелесе и очень боялся, что меня могут уволить. Я купил эту вещицу, хотя у меня и денег-то особенно не было, и я очень много тренировался. Но, в конечном итоге, у меня получилось. И я думаю, это очень важно, это то, что я говорю своим ученикам – играй с метрономом, начинай играть с ним смолоду, привыкни к нему, потому что рано или поздно тебе придется начать его использовать, и когда этот момент наступит, может оказаться, что ты к этому совсем не готов, а это уже не так забавно. (Смеется). Ты должен быть готов к битве!
Мы видели, как ты вчера сражался со своим компьютером. А что ты вообще думаешь о разных новых технических штучках, которые некоторые барабанщики сейчас используют в студии - триггерах, сэмпла и т.п.?
Я их ненавижу. Я думаю, что это скучно, ненатурально. Музыка, созданная при помощи всех этих технологий, не выдержит испытания временем. Многие люди спорят со мной, но мне все равно, это мое мнение. (Смеется). Новый альбом Rage (“Speak Of The Dead”, 2006) переполнен такими эффектами, там слишком много компьютеров…
Очень скоро ты снова приедешь в Москву, так как Rage выступают здесь в мае. Но Rage не будут хэдлайнерами, вам придется играть с российской группой Кипелов, причем Кипелов выступят последними. Сколь важно для тебя, а также для Пиви и Виктора, с кем вы едете в тур, кто выступит последним?
Для меня это не имеет значения. Я полагаю, Кипелов у вас в стране очень популярен, мы знаем его еще со времен нашего совместного тура с Арией, они классные ребята. Я думаю, будет здорово, мы очень рады быть их гостями. Я говорю только за себя, я не могу говорить за остальных, но я могу играть первым или последним, какая разница? (Смеется). Я думаю, что для Rage это только в плюс - если мы играем на большой площадке, то нас увидит больше людей.
Отличаются ли фэны в разных странах? Например, насколько отличаются российские фэны от немецких или японских?
Японцы - замечательная аудитория, но они слишком вежливые и спокойные. Зал может быть полон, но если стоять за кулисами, может показаться, что там вообще никого нет. Когда я впервые играл в Японии, мы выступали в зале на 5000 человек, но когда я вышел на сцену, занавес был опущен, и я ничего не услышал. Я подумал: “Господи, может, там нет ни одного человека?” (Дружный смех). Я заглянул за занавес, и увидел, что они сидят примерно так (изображает человека, прямо сидящего на стуле), тихо-спокойно ждут начала концерта, как будто в кинотеатре, лишь изредка перебрасываясь парой фраз. Затем, поднимается занавес, но даже когда начинается концерт, все молчат. Сейчас, когда я приезжаю туда с концертами, они не такие молчаливые, но все равно очень спокойные и вежливые. Русская публика очень похожа на бразильцев, испанцев или итальянцев – настоящий огонь. У вас тут не особенно жаркий климат, но у вас горячие сердца. Русские - очень эмоциональные люди, они кричат, шумят, и если ты им нравишься, они это показывают. Мне это очень нравится, потому что я по национальности итальянец. Немецкая аудитория тоже очень хороша, она где-то в середине. Но русские просто супер, они произвели на меня огромное впечатление, когда я приехал сюда впервые. Люди действительно получали удовольствие от музыки, возможно, русские не так избалованы концертами. Когда я жил в Лос-Анджелесе, там выступало 90 групп в день, и люди в зале пару раз хлопали в ладоши – вот и весь прием. Они не настолько оживлены, потому что они видят очень много концертов. Но российская аудитория совсем другая. Особенно в таких городах, как Пятигорск, где люди говорили: “Ура, к нам едут какие-то металлические группы, надо пойти посмотреть!” Вот они действительно давали волю своим эмоциям. И это здорово, потому что для меня рок-н-ролл - это, прежде всего, выпуск энергии. Когда ты молод, тебе хочется рок-н-ролла.
После того, как ты посетил Звездный городок, ты сказал, что надеешься стать первым барабанщиком в космосе. А какую песню ты бы сыграл, если бы тебе представилась возможность туда полететь?
(Размышляет). Вы знаете, если я назову “Fly Me To The Moon”, это прозвучит очень банально. (Дружный смех). Я не знаю, какую песню я бы сыграл в космосе, у меня такое ощущение, что я не очень хорошо себя бы там чувствовал. Это, конечно, шутки, ведь чтобы туда полететь, нужно иметь огромную выдержку. И это очень дорого, около 20 миллионов долларов. Когда в космос полетел первый турист, он заплатил русским 20 миллионов. Поэтому чтобы полететь в космос, мне придется давать побольше мастер-классов. Дайте-ка подумать, какую песню я бы там сыграл… Я бы хотел сыграть барабанное соло в невесомости! Только подумайте! Я бы хотел покружить там в космической капсуле голым, играющим барабанное соло! Вы можете себе такое представить? (Дружный смех).
Выражаем благодарность Алексею Холопцеву и Константину Миронову (TMC Agency) за организацию этого интервью.
Вопросы задавали Роман “Maniac” Патрашов, Ксения “Wolfin” Хорина
Перевод с английского и фото – Ксения “Wolfin” Хорина
20 января 2006 г.
11 апр 2006
|