Ну, если считать сборники и концертники, то получается, что это наш четырнадцатый альбом. Мы работали над его материалом по отдельности и обменивались CDR-ами, и на одном из дисков Пигги написал “Katorz”. Причем он написал это слово с ошибкой, по-французски оно начинается вовсе не с буквы “k”, но мы все-таки решили оставить все так, как написал сам Пигги. Мы не хотели, чтобы в названии альбома содержалась какая-то отсылка к личности Пигги или его смерти, так что мы выбрали простое слово, которое он сам же и придумал.
Известно, что запись альбома проходила достаточно нетрадиционным образом – вы взяли за основу гитарные партии Пигги и наложили на них все остальные инструменты. Трудно ли работать таким образом?
В принципе, у нас все было готово еще при жизни Пигги, и мы как раз собирались забронировать студию и искать продюсера, когда он заболел. Естественно, из-за этого нам пришлось отложить запись на неопределенный срок. А когда он скончался, у нас остались его гитарные партии, и в студии главная нагрузка легла на Эвея (он же Мишель Ланжевен), которому пришлось барабанить ПОД уже записанные гитары. На демо-записях у нас была партия барабанов, но без метронома, так что ритмика несколько колебалась. И когда пришло время записывать настоящие барабаны, Эвею пришлось немало попотеть, потому что темп то убыстрялся, то замедлялся, а ему нужно было играть где-то посередине и задавать четкий ритм. Для него это было непросто. Ну и конечно, с эмоциональной точки зрения в студии без Пигги было очень тяжело.
Для записи этого диска вы снова привлекли продюсера Глена Робинсона, который уже записывал с вами альбом “Nothingface” (1989). Почему вы выбрали именно Глена? Насколько работа с ним в этот раз отличалась от вашего сотрудничества в 80-х?
Мы хотели повторить то, что он сделал для нас тогда. Он знает, как заставить Voivod звучать качественно. Мы и раньше неоднократно хотели работать с ним, но это было невозможно, потому что у него были какие-то другие обязательства, он куда-то уезжал, и наши графики не пересекались. Но в этот раз мы решили обязательно его заполучить, особенно я и Пигги, еще тогда, когда вместе начинали искать продюсера. Он наш хороший друг, и когда Пигги умер, для него это тоже стало большим шоком. Он хотел участвовать в записи, он ведь такой замечательный человек и настоящий профессионал. Он проделал огромную работу и при этом совершенно не трогал те гитарные партии, которые записал Пигги. Мы хотели обязательно работать с ним, и мы не обманулись.
Критики описывают “Katorz” как смесь вашего предыдущего альбома “Voivod” (2002) и атмосферы “The Outer Limits” (1993). Ты согласен с таким определением? Или же как бы ты сам описал звучание нового альбома?
В нем есть немного ото всех альбомов Voivod. (Смеется). Материал был создан во время джемов и импровизаций сразу после «Оззфеста» 2003 года. Когда вы все вместе импровизируете, вы не думаете о том, что нужно сыграть, вы просто играете. В этом есть определенная чистота, потому что когда ты не думаешь, а просто играешь, на поверхность выходят все твои влияния. Так что в материале есть кое-что от предыдущего альбома, а есть и кое-что от Motorhead, Игги Попа и т.д. В некотором смысле это самый чистый альбом Voivod, без каких-либо претензий или давления со стороны лейбла. Он родился сам собой, так что это естественный материал Voivod.
Ты сказал, что весь материал родился в ходе джемов и импровизаций. Вы всегда так работаете над альбомами Voivod, или же в этот раз вы решили попробовать что-то новенькое?
В прошлом Пигги приносил на репетиции свои наброски, и мы сочиняли на их основе. Результаты получались совсем другими. Но в этот раз мы все были в одной комнате, джемовали, и каждый внес свой вклад. И благодаря этому материал получился более изобретательным. Процесс сочинения песен никогда не шел у нас по
накатанной схеме, мы всегда менялись и эволюционировали, но в этот раз главное отличие в том, что для сочинения от нас не потребовалось усилий, материал родился естественным путем. Мы достигли той точки, где мы играли настолько слаженно и хорошо, что смогли сочинить 23 песни, не моргнув и глазом. Я и сам удивился, что мы так легко написали такое количество материала. А ведь мы просто развлекались. Ты сказал, что у вас готово 23 песни, но почему на диск “Katorz” вошли именно эти 10 композиций? В них прослеживается какая-то стилистическая общность?
Нет, просто потому, что Джейсон сыграл именно на этих десяти песнях. Однажды он попросил Пигги приехать к нему в Сан-Франциско, в студию Chophouse, чтобы порепетировать партии баса, и в тот раз он разучил и сыграл 10 песен. Он сидел на крыльце с дешевым усилителем и даже не представлял себе, что в этот момент записывает бас для альбома. (Смеется). Мы не выбирали песни, просто именно эти песни были уже записаны. Сейчас выйдет этот материал, а 13 остальных песен будут изданы где-нибудь в 2007 году. Мы снова засядем в студию, и процесс записи будет очень похож на то, как мы записывали текущий альбом.
Теперь вопрос о текстах – они были написаны еще до смерти Пигги или же появились позже, когда музыка была уже готова?
Все было написано при жизни Пигги. Точнее, у меня были наброски, и я не хотел их менять, потому что я знал, что именно нравилось в них Пигги. Я не хотел делать тексты печальными или мелодраматическими, я сохранил в них все главные темы, которые я придумал до того, как Пигги скончался. В этот раз тексты получились более прямолинейными, я не использовал высокую поэзию и не углублялся в научную фантастику, я больше всего хотел шокировать людей. Сейчас в мире происходит нечто очень угрожающее, и я хотел встряхнуть слушателей, рассказать им об этом. В результате тексты и получились такими.
Думаю, многие помнят твою негативную реакцию на обсуждение ваших новых песен на сайте Blabbermouth.net. В целом, как ты считаешь, развитие интернет-технологий меняет музыку и фэнов к лучшему или к худшему?
На мой взгляд, Интернет – это великолепная возможность обмениваться идеями и находить информацию, у меня нет на этот счет никаких негативных чувств. С другой стороны, люди воруют у нас музыку, это очевидный факт, и группа совсем от этого не выигрывает. Я хочу сказать, что мы вкладываем в музыку наши души, мы тратим деньги на запись и на продюсера, а кто-то просто «кликает» мышкой и ворует у нас плоды нашего труда. Что же касается Blabbermouth, то я просто терпеть не могу идиотские комментарии. Определенному кругу людей Blabbermouth нравится, наверное, поэтому он и существует. В том, что человек имеет свое мнение и высказывает его, я ничего плохого не вижу. Но когда я читаю положительный отзыв, а затем в следующем постинге вижу: «Да это просто отстой, это гейская группа и гребаная гейская музыка», я понимаю, что эти люди не имеют никакого представления о том, сколько труда мы вкладываем в наше творчество. Да и кто они такие, чтобы говорить мне такие вещи? Они ведь даже не подписываются настоящим именем, потому что им стыдно! Вот что меня взбесило. Я не говорю, что на Blabbermouth сидят исключительно идиоты, но… Ребята, лучше займитесь чем-нибудь более интересным. (Смеется).
К вопросу о ваших взаимоотношениях с лейблами – вы сейчас подписаны на Nuclear Blast в Европе и на The End Records в Америке. Довольны ли вы сотрудничеством с ними? Повлияла ли смерть Пигги на отношение лейблов к вашей группе?
За время нашей карьеры мы неоднократно меняли лейблы, и в этот раз мы хотели, чтобы о нас должным образом позаботились. Мы хотели работать с лейблами на долгосрочной основе, и пока что эти ребята отлично справляются со своими обязанностями. Они поддерживали группу даже в такой тяжелый момент, как смерть Пигги. Они тогда вообще не знали, будем ли мы заканчивать альбом, но они все равно поддерживали нас и помогали нам справиться с болью. В общем, они поддерживали нас во всех отношениях, так что нам оч
ень нравится работать с ними, и я надеюсь, что наше сотрудничество продлится долгое время.В нашем разговоре ты уже упоминал о таком неприятном моменте, как давление со стороны лейблов. Как часто вы испытывали на себе такое давление? Многие считают, что альбом “Angel Rat” (1991) как раз и является результатом давления со стороны компании MCA. Это действительно так?
Давление есть всегда, но вопрос в том, насколько мы поддадимся этому давлению, решать нам. Что касается “Angel Rat”, то там было много разных проблем, например, наш басист Блэки оставил группу. Но в определенном смысле альбом совсем не плох. Возможно, фэны ждали от нас второго “Nothingface”, а получили нечто совсем другое и разочаровались. Но для нас это всего лишь очередной альбом, а не конец света. (Смеется). Мы хотим становиться лучше, мы хотим каждый раз делать что-то новое. Нельзя сказать, что нам наплевать на мнение окружающих, но когда приходит время сочинять, ты остаешься один на один с собой, и никто не подскажет тебе, что делать. Если ты всегда будешь думать: «Ой, а понравится ли эта песня вот тому парню? А понравится ли она лейблу?», ты никогда ничего хорошего не сочинишь. Так что мы в первую очередь всегда работаем для себя, и если кому-то это нравится, то замечательно, но мы никогда не говорим себе: «Ой, нет, этого мы делать не будем, потому что от нас может отвернуться некоторая часть фэнов». (Смеется). Некоторые группы следуют за модой или находят удачную формулу и придерживаются ее, потому что пробовать что-то еще будет рискованно. Но мы не из этой категории. Мы хотим экспериментировать и идти вперед.
А тебя не расстраивает тот факт, что группам, которые гораздо моложе вашей и играют гораздо менее оригинальную музыку, пресса и слушатели уделяют куда больше внимания?
Сегодня музыка – это продукт, это кусок пластика с написанным на нем названием группы. Мне иногда кажется, что в современной музыке вообще нет души, это просто продукт на продажу. За исключением пары по-настоящему выдающихся групп, практически все выходящие сейчас диски абсолютно «пусты». Такие группы, как Motorhead или Ramones, были похожи на семью, в их музыке очень сильно чувствовалось единство музыкантов. А сегодня это просто продукт, пацаны в гриме, и не более того. Они все следуют за модой, и стало очень не просто найти группу или музыканта, у которого свое собственное видение музыки, или который привносит в музыку нечто новое. Разумеется, когда ты играешь странную музыку, когда ты являешься своего рода первопроходцем, за это многим приходится расплачиваться. (Смеется). Ramones в течение всей своей карьеры гастролировали в микроавтобусе, в то время как группы, которые содрали у них всю музыку, путешествовали в шикарных автобусах и попадали на первые полосы газет и журналов. Такова ирония судьбы.
Почему ты ушел из Voivod после выпуска альбома “The Outer Limits”?
В 1994 году металл был мертв, миром правил грандж. А у меня еще были собственные проблемы, меня не устраивали результаты нашей деятельности, да и музыкальная индустрия в целом. У меня также были проблемы с наркотиками, так что я не чувствовал себя в порядке на 100 процентов. И тогда я сказал себе: «Если я не могу отдаваться какому-то делу на 100 процентов, я лучше вообще не буду им заниматься». В общем, я пожелал своим друзьям всего наилучшего и покинул группу. Помимо всего прочего, я пришел в группу совсем молодым, мне было всего 18 лет, и я не занимался в жизни ничем другим, кроме игры в рок-н-ролльной группе. А мне хотелось изучить другие стороны жизни, чем я и занялся. И через пару лет я снова был готов вернуться в музыку. Возможно, мне тогда просто нужен был перерыв, но я не мог просить остальных ребят сидеть и ждать год или два, они ведь хотели играть и дальше. Однако, мы расстались друзьями, и в итоге в 2001 году я вернулся в группу.
Ты следил за карьерой Voivod после своего ухода из группы? Ты слышал альбомы, которые они записали с Эриком Форрестом? И был ли ты на их концертах?
Да, я ознакомился с их последующими релизами, я послушал и “Phobos” (1995), и “Negatron” (1997), а также посетил их концерт, когда они разогревали Iron Maiden в Канаде. У меня тогда была группа Union Made, эдакая типичная рок-группа, которую я собрал вместе со своими друзьями. Ребята из Voivod пришли на наш концерт, а я сходил на их выступление. Мы сохранили очень хорошие отношения, никто ни на кого не обижался, просто так сложились обстоятельства. (Смеется).
Какие записи ты выпустил с Union Made? Я знаю, что вы записали EP, но почему дело так и не дошло до полноформатного альбома? И почему карьера этой группы закончилась так быстро?
Мы выпустили этот EP самостоятельно, без какой-либо поддержки со стороны, и мы не воспринимали его особенно серьезно, это было для нас скорее развлечением. Если бы мне тогда поступило предложение записать альбом, я бы, возможно, его принял, но нами так никто и не заинтересовался. И через пару лет мы распались, а я занялся чем-то еще. Однако, вполне возможно, что я когда-нибудь все-таки издам записи этой группы.
Чем сейчас занимается ваш бывший басист Блэки? Вы не думали о том, чтобы позвать его назад, когда ты сам вернулся в группу? Получился бы реюнион оригинального состава Voivod…
Мы никогда над этим серьезно не размышляли. Блэки сделал свой выбор, и я даже не знаю точно, чем он сейчас занимается. Мы встречались на похоронах и более-менее помирились, но я не представляю, чтобы он вернулся в группу. Как говорится, никогда не говори «никогда», но пока что это невозможно.
Что ты думаешь о недавнем переиздании дебютного альбома Voivod “War And Pain” (1994) в формате 3-CD? Тебе оно понравилось? Музыканты приняли какое-то участие в подготовке материала для переиздания?
Многие просили нас переиздать “War And Pain”, к тому же, у нас в наличии было огромное количество фотографий, видеоматериалов и демо-записей, которыми мы хотели поделиться с фэнами, так что когда нам представилась такая возможность, мы ее не упустили. Metal Blade хотели переиздать этот альбом, и мы его переиздали, чем я чрезвычайно доволен, потому что переиздание получило отличные отклики, людям оно понравилось, а преданные фэны вообще были в восторге. К тому же, “War And Pain” считается нашим классическим альбомом, а ремастированный вариант звучит гораздо лучше, так что это незаменимая вещь для коллекционеров.
Я читал отзывы об этом альбоме в Интернете и был весьма удивлен тем, что многие считают “War And Pain” лучшим альбомом Voivod. На твой взгляд, почему это происходит? Эти люди живут прошлым? Или же в песнях, созданных молодыми музыкантами, есть какое-то определенное очарование, которое выветривается из музыки с возрастом?
Разумеется, “War And Pain” был по-своему уникальным. Возможно, у него трэшевое звучание, и поэтому его любят поклонники трэша. В нем безусловно есть особое очарование, он звучит немного наивно, но в то же время очень энергично. Я понимаю, почему он нравится людям, особенно тем, кому больше по душе энергетика, а прогрессивные «заморочки» не очень интересуют. Если тебе не нравится прог-рок, лучше купить именно такой альбом, чем, например, “Dimension Hatross” (1988). Но если тебе больше нравятся эксперименты, то тебе больше подойдет как раз “Dimension Hatross”. (Смеется). Это дело вкуса, у каждого свое мнение о том, какая музыка ему больше подходит.
К вопросу о переизданиях - в 80-х ваш фэн-клуб издал немало концертных записей Voivod на кассетах. Нет ли у вас планов выпустить их на CD?
Я, по крайней мере, об этом не в курсе. Пока таких планов нет, но в принципе, это было бы интересно.
Последний вопрос – о будущем Voivod. Когда вы выпустите весь остальной материал, подготовленный Пигги, вы сохраните группу? Вы планируете давать концерты или сочинять новую музыку?
Сейчас этот вопрос открыт, время покажет. У нас уже есть предложения от гитаристов, которые хотят стать заменой Пигги, но пока боль утраты еще слишком сильна. Поживем – увидим. Мне бы хотелось снова исполнять «живьем» материал Voivod и по-прежнему ощущать себя частью метал-сообщества, я по этому скучаю. Но мы посмотрим, что делать дальше, после того, как выпустим следующий альбом. Тогда мы будем в лучшем положении для принятия адекватных решений.
Выражаем благодарность Алексею “KIDd” Кузовлеву (Irond) за организацию этого интервью.
Роман “Maniac” Патрашов
29 мая 2006 г.
13 июл 2006
|