Сначала я хотел записать сольный альбом по примеру Ингви Мальмстина, Марти Фридмана и др. Несколько вещей должны были быть «с голосом», и я попробовал несколько вокалистов. Среди них был Кристиан Эрикссон – вокалист из Twilight Force, на тот момент еще действующий. Если честно, я всегда считал, что Швеция – это идеальная страна для поиска музыкантов, страна, которая поддерживает музыкантов, и в целом, исторически это великая музыкальная держава. В то же время, я не очень переживал по поводу того, откуда будут музыканты. Я хотел найти «правильных» музыкантов, которые подходят группе. И не везде таких людей можно найти. Я изначально был уверен, что у меня не получится полностью собрать группу в США. В итоге, мне захотелось, чтобы Кристиан спел мои песни еще в то время, когда я собирался записывать сольник. Я связался с ним в Фейсбуке, мы пообщались, я отправил ему песни, но он был очень занят со своей группой, а я в проекте Dirkschneider. Мы продолжали общаться, но ничего не происходило. Тем временем, он ушел из Twilight Force, а я чувствовал дискомфорт, играя в Dirkschneider, хотел уйти. И мы вернулись к вопросу об альбоме. В то же самое время, наш будущий барабанщик Патрик Йоханссон (ex-Yngwie Malmsteen, ex-W.A.S.P. – прим. автора) также связался с Кристианом и предложил ему основать группу. Мы начали обсуждать идею втроем. Так получилось, что Кристиан уже работал с нашим басистом Майклом (Mikael Planefeldt – прим. автора), когда они оба занимались в музыкальном училище в Штатах. А с Джимми Питсом (Jimmy Pitts – клавишник, прим. автора) я познакомился, во время совместной работы с украинским клавишником Виталием Куприем. Так что ничего не планировалось специально, все получилось естественно. Патрик живет во Флориде, как и я, мы можем репетировать вместе у него дома. Дистанция между США и Швецией намного больше, но даже то, что
мы можем работать с Патриком, это уже сильно облегчает дело.Кто в основном занимается написанием песен?
Совершенно определенно это я и Кристиан. У меня уже было готово несколько композиций, как Shape Your Reality, If Angels Are Real, и Кристиан принес несколько своих песен. The Rhythm Of Life, Way of the Light… Но много чего мы сочинили уже вместе. Я присылал ему песню, он делал к ней вокальную мелодию. На втором диске мы бы хотели больше вовлечь в процесс сочинения и других ребят. Первый альбом стал моим творческим плодом и Кристиана.
Ты работал и работал с группами, играющими в совершенно разных стилях… Это и брутальная I Am Morbid, и хэви металлическая Dirkschneider, и прогрессивная Circle II Circle... Для собственного коллектива ты выбрал пауэр и неоклассик метал в духе Angra и Stratovarius, почему?
Это именно то, что я всегда хотел делать. NORTHTALE - это ИМЕННО ТО, чем я хотел заниматься с самого начала. Все группы, в которых я успел поиграть ранее, были скорее для карьеры. Я очень дружу с Дэвидом Винсентом, но я никогда не увлекался дэт металлом. И то, что я исполняю в I Am Morbid, я раньше не знал. В Dirkschneiser я играл скорее для заработка. Играть в Circle II Circle, TSO, John Oliva’s Pain – это детская мечта, так как я всегда был поклонником Savatage. Я был на концерте Savatage, когда мне было 15 лет, они выступали на фестивале Monsters Of Rock в Бразилии в 1998. Но и это не было именно той музыкой, которую я хотел. В то время, когда я рос (а мне было около 14 в конце 90-х), в Бразилии пауэр метал / мелодик метал был ОЧЕНЬ популярен. Это была эра Rock Brigade – единственного на тот момент метал журнала и лейбла, и они выпускали Angra. Они открыли рынок для таких групп. И все, кто родился в Бразилии в конце 80-х любили Stratovarius, Gamma Ray, Helloween, Edguy, Angra. Меня вдохновила именно Angra. Angra Андре Матоса. Angels Cry, Holy Land, Freedom Call… Мне очень нравились эти диски. Когда я подрос, начал актив
но ездить, знакомится, оброс контактами, стал профессионалом, и когда пришел мой час, я встретил его во всеоружии, и вот теперь я занимаюсь тем, чем всегда хотел.Мне кажется, этот стиль был в упадке некоторое время назад, но сейчас он возвращает позиции имеет больше шансов, чем десять лет назад.
Думаю, да. Но мне все равно. Никто не парится, есть успех или нет. Главное – получать удовольствие от процесса. Нам повезло, что поклонникам это нравится. Но я согласен, что в 2019 году дела на сцене обстоят лучше, чем в 2009, когда никому не было дела до пауэра.
А в каком регионе NorthTale пользуется наибольшим интересом у публики, где основной рынок?
В настоящий момент в Японии, без сомнений. Это рынок, который хорошо работает для всех. Швеция меня приятно удивила. Мы получаем много положительных откликов из Германии. Но если называть какой-то один рынок, то это, конечно, Япония.
А какова реакция на твоей родине в Бразилии?
Я очень удивлен! Не далее как сегодня я общался со своим другом, который получил много откликов из Бразилии. Исторически (и мне до сих пор сложно об этом говорить) Бразилия – не лучший рынок для бразильцев. Все группы, которые имеют отношение к Angra – Эду Фаласки, Shaman, Almah и т.д. – у них там все хорошо. Но за исключением этих музыкантов исторически «нет пророка в своем отечестве». У нас интернациональная группа. Я получаю немало отзывов. Диск вышел на местном лейбле Shinigami. Группа попала на страницы главного рок-журнала страны Roadie Crew. Думаю, все будет хорошо.
Я слышала такое мнение, что для бразильских музыкантов очень важно сначала добиться успеха за рубежом (как и было с Ангрой), и потом ставится проще на родине.
Да, это абсолютная правда. Но это тоже не гарантия успеха. Hibria, как и Angra, завоевала большое признание в Японии, но в Бразилии так и продолжала собирать по двадцать человек в зале, это смешно. К большинств
у успех в Бразилии так и не приходит. Поэтому позитивная реакция на NorthTale стала приятным сюрпризом.Как получилось добиться контракта с таким крупным лейблом как Nuclear Blast?
Не знаю (смеется). Кристиан уже работал с этим лейблом будучи в Twilight Force. Я отправил мейл Япу Вагермакеру, с которым знаком уже много лет, ему очень понравилась эта идея, он спросил, записан ли уже диск. В тот момент я ответил утвердительно, но на самом деле его еще не было. Не было ничего специального, секретного, о чем можно было бы рассказать.
Помнится, сначала вы обещали мини-альбом…
Да, идея была такая.
Причем, мини-альбом вы хотели выпустить своими силами, а закончилось все полноформатным альбомом на Nuclear Blast.
Именно так! Мы собирались выпустить шесть песен как независимый EP, и посмотреть, что получится. Именно этот материал я и отправил на лейбл до предполагаемого релиза, и им понравился материал. В итоге мы решили не выпускать мини-альбом, а превратить его в полноценный диск.
На альбоме немало позитивных, жизнеутверждающих песен. Сообразуется ли это каким-либо образом с тем, что происходило с вами в реальной жизни при работе над альбомом? Типа песни Shape Your Reality?
Да, именно так! Эту песню я написал самой первой, еще до того, как познакомился с кем-либо из своих будущих коллег. Композиция дала мне возможность сказать всему свету, что мы сами можем формировать свою реальность. Я верю в то, что мы можем достичь того, о чем мечтаем. Посмотри на меня, я родился в Бразилии, я был жиробасом, у меня не было друзей, у меня нахрен ничего не было, и я мечтал жить той жизнью, которую имею сейчас. Это случилось! И если это оказалось возможным, то почему любая другая вещь может не получиться? Многие мои друзья и знакомые по жизни занимаются не тем, о чем они мечтали. И я никогда не хотел, чтобы со мной произошло то же самое. И я думаю, что посредством нашей му
зыки мы можем передать эту идею другим людям. Идею о том, что если ты чего-то очень хочешь сделать, ты это можешь сделать. Многое зависит от наших внутренних установок, от нашего разума, и это тоже очень важно. И отталкиваясь от этой идеи, наши песни очень позитивны. Думаю, что в мире и так слишком много негатива и агрессии. Мы хотели добиться противоположного эффекта. Слушая альбом, я чувствую большое влияние неоклассики, таких артистов как Stratovarius, Ингви Мальмстин…
Да, абсолютно верно. Stratovarius в конце 90-х были моей любимой группой. Хотел бы уточнить, что это касается Stratovarius с Тимо Толкки. После того, как он ушел, группа стала совсем другой. Ингви Мальмстин, немного Symphony X… Но также я очень люблю Angra, Helloween, Gamma Ray. Хотя неоклассика для меня имеет свое очарование. Я одно время изучал классическую композицию в университете, но потом бросил. Так что не могу сказать, что я хорошо разбираюсь в классической музыке, хотя, конечно, я знаю творчество Баха, Паганини, Моцарта… Но мое собственное творчество, скорее, вышло из металла, который мне нравится. Например, Паганини я знаю через Мальмстина.
Как ты относишься к терминам «шред», «шреддер»? Я знаю, что кто-то из гитаристов принимает такое определение, кто-то не любит.
Я принимаю, но мне оно не нравится. Я вырос, слушая Ингви Мальмстина, Винни Мура, все они – шреддеры. Для тех, кто употребляет этот термин, я тоже шредер. Но мне само слово не нравится, оно очень банальное. Оно делает искусство банальным, когда оно таковым не является. Мне больше нравится определение «виртуоз».
На каких гитарах ты играешь в NorthTale? Это другие гитары, чем в I Am Morbid?
На самом деле, нет. Я играю на ESP, уже семь лет работаю с этой компанией. Например, я недавно провел для них серию мастер-классов в Японии. У меня есть семиструнная Horizon FR7, которую я использую для обеих групп, а также три-четыре модели Eclipse, на котор
ых я играю и там, и там. Единственная разница – в строе. Тем не менее, есть и определенные настройки, которые будут одинаковы и для NorthTale, и для I Am Morbid. А сколько гитар ты обычно берешь с собой в тур?
Идеально иметь при себе как минимум четыре гитары, потому что я использую строй в «ре», шесть струн на тон ниже, и семь струн в нормальном строе, в ноте «ми». В идеале нужно по две гитары в каждом варианте, чтобы был бэкап, иметь по две для каждого строя. На самом же деле я использую всего две: шестиструнную в «ре» и семиструнную в «ми» как бэкап. Это работает, так как я уже давно использую семиструнку.
Семиструнная гитара используется музыкантами довольно редко, не так ли?
В наши дни действительно это так, ее время прошло. В нашем стиле сейчас это редкость. Но я привык. Еще когда был подростком я «снимал» каверы с Dream Theater на семиструнку, и уже играю на такой гитаре лет 15.
Знаю, что название NorthTale было придумано и выбрано поклонниками группы. Ты себя чувствуешь комфортно в группе, имя для которой выбрал не ты сам?
Абсолютно! На самом деле, у нас не было никаких идей, как назвать группу, и тогда мы решили привлечь к этому наших поклонников, благо есть Интернет. Думаю, это была отличная идея. Мы получили больше полутора тысячи вариантов! Просто офигеть. В итоге было выбрано название, предложенное одним нашим поклонником из Болгарии. Прекрасный вариант, который отлично сочетается с нашей музыкой.
Название «Северная сказка», конечно, чудесно гармонирует с группой, половину которой составляют два чувака из Флориды, один из которых еще и бразилец по национальности…
Как есть, так есть! Да, нам хотелось передать атмосферу морозца и снега, и это просто имя, сама идея группы. На обложке у нас есть снег. Да и наш клавишник живет в очень холодном месте, в Миссури, вокалист в Швеции…
Могу я задать очень личный вопрос? Если ч
то, можешь не отвечать. Как-то видела в твоем Фейсбуке твои старые фотки, вроде ты писал, что был очень полным, много бухал…Наоборот! Мне нравится этот вопрос, меня об этом еще никто не спрашивал. Смотри, я вырос в Бразилии, и я был очень толстым. Лет до 16. Потом я сделал операцию по резекции желудка. У меня до сих пор остался шрам на животе. Перед операцией я весил 158 килограммов. Я был просто гигантских размеров. У меня никогда не было проблем дома, с деньгами, родители всегда жили хорошо, но в школе всё было очень дерьмово. У нас в школе устраивали голосования среди девочек на тему, кто самый красивый парень, у кого самая красивая улыбка и т.д. Каждый год меня выбирали самым страшным мальчиком в классе! Четыре или пять лет подряд! В то время я уже начал играть на гитаре, играть металл… И моя жизнь оставалась адом, пока я не похудел. Но после того как я похудел, я все еще имел сознание толстяка. На самом деле я до сих пор мыслю как толстяк, это правда. Дело в том, что когда я был ребенком и был толстым, я всегда мечтал стать тем, кто я есть сейчас. И когда я говорил кому-то об этом, надо мной все смеялись. У меня есть тетя, и я ее очень люблю, и помню, что когда мне было 13 лет, я рассказывал ей о своих мечтах играть в группе, ездить по всему миру, а она называла это «утопией». В то время я не знаю, что означает слово «утопия». Я спросил маму, и она объяснила мне, что «утопия – это мечта, которую невозможно исполнить». Но в моем сознании это никогда не было утопией, я всегда знал, что у меня получится. Так что, я был толстым парнем, не нравился ни одной девушке, я жил в Бразилии, играл на гитаре и видел, что никакая группа, кроме Angra, не добивается успеха. И все равно, я думал: да пошли все нафиг, всё будет по-моему. И я сделал это! Но моя юность не была легкой. К счастью, у моих родителей были деньги, и я никогда не голодал, не испытывал лишений, но социально, в плане отношений период, когда я был подростком, был реально дерьмовым.
Тебе пришлось долго
входить в нужную форму после операции?Да. Я быстро похудел. В первый год я потерял почти сто килограммов. В итоге сильно обвисла кожа, и это меня не украсило. А хуже всего то, что я начал пить. И довольно долго у меня были проблемы с алкоголем. В период между 20-29 годами я пил каждый день. Просыпался утром и пил водку. Я постоянно был пьяный. Вот такое тоже было в моей жизни. Я уже тогда активно выступал, и это все дерьмо происходило и в турах. Потом мне удалось взять себя в руки, и чтобы привести себя в хорошую физическую и ментальную форму, пришлось бросить пить. Это стало еще одной проблемой, с которой мне пришлось справиться. К тридцати годам я наконец-то пришел и к той форме, которую хотел обрести, и к тому положению, о котором мечтал.
Это уже все происходило, когда ты переехал жить в США?
Да, я переехал туда еще в то время, когда пил, но уже, по крайней мере, не был толстым. Есть такой феномен, кажется, даже фильм был на эту тему: если ты переезжаешь на новое место, то меняешься, становишься новым человеком, живешь той жизнью, которой хочешь. Все, что было раньше – не существует. Хотя, когда обо мне что-то выходит на родине в Бразилии, всегда находится какой-нибудь идиот, который знал меня раньше и пишет что-то типа «а, это ты, жиробас». Итак, я переехал в Штаты, оставив все позади. У меня американский паспорт, американская семья, я плачу налоги в США – я поменял свою реальность. И теперь и в Бразилии ко мне совсем другое отношение.
У тебя очень много татуировок, что-то написано явно на японском, можешь рассказать об этом? Есть ли среди этих надписей что-то мотивирующее, что помогло тебе поменять свою жизнь?
Именно так. Первая тату, которую я сделал, означает «мечта», вторая – «музыка». Также у меня на груди выбиты слова «мать, отец» и «любовь», так как это очень важно для меня. А здесь у меня слово «смелость». Я – мечтатель. У меня есть мечты, которые я стараюсь реализовать. Когда я исполняю одну мечту, у меня появляется новая. Потому все эти слова очень важны для меня. Мечта – это то, что движет нами. Я знаю немало людей в США и Бразилии, во всем мире, которые постоянно жалуются на жизнь. А когда их спрашиваешь, чего они хотят от жизни, они отвечают, что не знают. Чего-то хочу, но чего не знаю… И это очень важно, знать чего хочешь. Мною всегда двигала мечта и музыка.
У нас в России говорят: бойся своих желаний, они могут исполниться. Ты никогда не попадал в такую ситуацию?
Это не только у вас, на английском говорят «be careful what you wish for”. И это правда. И я получал уроки на эту тему. Например, сейчас я нахожусь в России с Doro, и это часть моей мечты. Но я очень устал. Я гастролирую уже долго и не был дома с 10 июля (разговор был в начале сентября – прим. автора). Иногда очень тяжело, хочется отдохнуть, но к тебе подходят люди, просят фото или автограф… То есть, когда твой сон становится явью, с ним приходит немало других вещей, о которых ты даже не думал. Хотел бы я отказаться от всего этого, вернуться в Бразилию и сидеть дома с папой и мамой? Нет. И это не проблема дать автограф и сфоткаться, я привык к этому. Другой пример. До NorthTale у меня уже была прекрасная карьера. Но когда я мечтал о таком еще ребенком, я не мог представить себе, что могут быть проблемы в отношениях с коллегами по группе, а это тоже бывает. Я тогда не думал и о постоянных недосыпах, и т.д. Но чем больше живешь, тем больше учишься. И теперь, когда у меня появляется новая мечта, я анализирую, что может прийти вместе с ней.
И какая твоя следующая мечта?
Следующая – это сделать так, чтобы я мог жить на доходы от NorthTale и не работать в других группах. Это не значит, что я не хочу в них играть, и это, безусловно, лучше, чем работать в офисе. Но пока NorthTale - не единственная моя работа. Для этого мы должны играть 60-70 концертов в год. Это моя следующая цель. Это не просто, но возможно. Получится это или нет, я не знаю, но мы уверены в своей цели.
Что ты можешь в конце интервью сказать российским металлистам?
Купите наш чертов диск! Я встретил немало поклонников в отеле с российской версией диска, я даже не знал, что он вышел. И это круто. Очень хочу, чтобы мы сыграли здесь. Последнее время я играю в России каждый год, так пусть следующий раз будет с NorthTale!
Беседовала Ирина Иванова
3 май 2020
|