Виктор - вокал
Линдар - духовые
Серж - гитара
Дима - бас
Жора - ударные
Label:
FireStorm production
Lindar Music
Моя беда
Время ходит околицей, горной тропой, вечерами в деревне трезвонят отбой,
Стих бежит по дорогам каймой голубой, сквозь года завивается плетью.
Иногда горизонта полоска темна, и вокруг - не рассвет, а сплошная стена,
И подруга-погибель - ох, как же страшна! - вновь маячит угрюмым оскало
м.
Кто обманет смерть, кто вовсе не будет жив,
Кто научится любовь отличать от лжи,
Кто напьется в тёмну ночь колодезною водой
Только я один навек со своей бедой.
Быть рубакой, по чести, такая тоска - тяжеленную саблю с собою таскай,
И погибель твоя, как подруга, близка, обласкает же, где бы ты не был!
Что для воина - сердце? Здесь главное - честь, и в любом поединке всего не учесть,
Вот солдаты глядят, как свершается месть, вот на шпаге смыкаются руки.
А подайся в пираты, хоть сердце скрепив - и услышишь, как старая мачта скрипит,
Под тобой океан - не жалеет, не спит, норовит обвенчаться с кормою.
А пиратская доля - лиха и легка, и флагшток задевает порой облака,
И ветра угоняют тебя на закат, расстилаясь дорогой прямою.
Капитан
Капитан повидал много зла и смертей, нищету, жуткий голод, предательство, плен,
Отбивался от монстров в чужой темноте, слышал сладкие песни сирен,
Выбирался из диких ревущих штормов, был коварным проклятьем в змею обращен,
Замерзал в январе без надежды и дров, рвал в грозу паруса, а еще...
А еще слышал старые сказки пустынь, плыл в затерянный город подземной рекой,
Видел, как создает разводные мосты из стальных шестерёнок дракон.
Капитану неведомо, сколько он плыл, и какой из буранов его забёрет.
Всходит солнце - осколок застывшей смолы. Свежий ветер. Команда "Вперед!".
Повернётся штурвал - не свернуть, не проси, ураган горькой солью уснул на губах,
Горизонты небес одеваются в синь как полоски моряцких рубах.
И куда бы не плыл сумасшедший Хаким, он не сдвинется с курса, не сядет на риф,
Видно, взял кто-то сердце и спрятал в пески, от того оно так и горит!
Ветер щиплет лицо, забирается в трюм, сыро, холодно, скользко и руки болят.
Впереди горизонт неприветлив, угрюм. Запах соли и скрип корабля.
Храни нас боже!
Дорога – это проснуться ночью, почти наощупь собрать рюкзак,
позволить сотням пустых обочин вовсю плескаться в твоих глазах,
дорога – это огни заправок, глухих окраин прощальный джаз,
и ты вздыхаешь, ох, боже правый, куда я вляпался в этот раз.
Храни нас, Боже, наивных, резвых, таких обидчивых и прямых,
храни нас, Боже, бухих и трезвых, когда кричим и берем взаймы,
храни нас, Боже, горячих, верных – и глупых - но неплохих ребят.
Храни нас, Боже, когда не верим в себя, в прощания – и в Тебя.
Дорога – это когда наутро ты вдруг проснешься под шум колес,
и кто-то очень лихой и мудрый внутри прикажет не вешать нос.
Когда весь мир, что горел в пожаре, теперь смеется, живет, летит…
А тот, уже незнакомый парень остался где-то на полпути.
Дорога – это вернуться после, и в то же время остаться там.
Морская пена, закаты, сосны, откуда вся эта красота;
И пусть закончишь ты это просто, домой вернувшись в конце концов.
Но видишь – линии перекрестков опять рисуют твое лицо.
Круг
Если ночь настигла в глухом лесу, не ходи за дровами вглубь,
Отыщи у ели корявый сук, что-то острое: нож, иглу.
Острием веди по сырой земле, на промозглом чужом ветру,
Не пугайся воя, давай смелей: нарисуй защитный круг.
Проследи, чтоб не был забит листвой, ни травинки, ни муравья —
И простое старое колдовство защитит тебя от навья.
На края насыпь белену и соль (если сера - то самый блеск),
И едва закатится колесо, как к тебе подкрадется лес.
А теперь послушай — мы здесь одни, только мы и клочок костра,
Если их прогонишь — уйдут они, позовут на подмогу страх —
Он вопит на разные голоса, обращает дыханье в лёд;
Отыщи отвагу в моих глазах, и не вздумай шагать вперёд
Вот и в этом городе мы вдвоем, словно тысячу лет подряд —
Здесь недобро смотрит любой проём и бессилен любой обряд,
Только принцип тот же — коснись и верь, на ладонях — изгибы рек,
И у наших ног, как волшебный зверь, загорается оберег.
И пока он светит — полынь и мёд, можжевельник, морской прибой,
Нас ничто не ранит и не возьмет, не разлучит меня с тобой.
Даже если кажется — все горит, и проблемы не по плечу:
Нам осталось высидеть до зари, нам осталось совсем чуть-чуть.
Не ходи на свет, где журчит вода, никого не зови к огню,
Если ты не струсишь, им никогда не нарушить твою броню,
Заржавеет нож и растает соль, догорят, затрещав, угли,
И взойдет ленивое колесо, и исчезнет оно вдали.
С нами Пан
Вышел Пан из глухих лесов,
Сединою одетый мхов,
Страхолюден, космат, суров, -
Вышел старый полюбоваться
Миром, где лишь леса теснятся.
Вышел в вольную высоту.
Вышел, флейту поднес ко рту,
Края жалкую наготу,
Где нигде ни огня, ни крова,
Озирая во мгле багровой.
Мир по нраву ему - пустой,
Где лишь вепря свирепый вой
Кратким летом в траве густой,
Да мальчишки играют в прятки,
Знать не зная лесной загадки.
Всюду в мире - другой уклад.
Флейта пела на старый лад,
Ибо шуток младых дриад,
Плача сойки, тоски шакала,
Чтобы песню вести, - хватало.
Но меняются времена.
Отступается старина.
Вот и флейта - теперь она
С ветром яростью не поспорит,
Ветерка теперь не оборет.
Ведь языческий сгинул дух.
Новый мир к старым песням глух.
Пан пал наземь, и взор потух;
Смял последний цветок рукою...
Петь? О чем же? Здесь все чужое!
Сердце тайги
Плавятся дней свинцовые пули
На огни далеких костров
Ты последний в пойме Уссури
Свет городов не смоет кровь
Люди приходят по первому снегу
Их костер трескуч и смолист
Над головой опрокинуто небо
На перекор законам земли
Так затаись в разрисованной шкуре
Полосы эти – рисунки Углем,
Ты затерялся в верховьях УссУри
Переливаясь в полымя Огнем.
Танец пламя, движения искры,
А поцелуй оставляет ожог,
Если ты достаточно быстрый
Если точен твой прыжок.
Сердце тайги растревоженный улей,
Сердце костер полыхает в ночи.
Я вернусь в верховья УссУри.
Чтобы однажды тебя приручить.
Скроется он в рассветном тумане
Этот ребенок родился седым,
Ты отпустил, не окликнул, не ранил,
Зверя у быстро текущей воды.
Ты в тишине повторяешь со страхом
Это короткое слово – ТасхУ,
Коготь пронзит и окрасит рубаху,
Душу мою отпуская в разгул.
Небо нам дарит опасную правду
Прежде, чем ночь упадет на песок.
К вам, не кормившим огнем саламандру,
Не обращусь обожженным лицом.
Прощание Мак'Ферсона
Привет вам, тюрьмы короля,
Где жизнь влачат рабы!
Меня сегодня ждет петля
И гладкие столбы.
Я жизнь свою провел в бою,
Умру не от меча.
Изменник предал жизнь мою
Веревке палача.
Так весело, отчаянно
Шел к виселице он,
В последний час в последний пляс
Пустился Макферсон.
Разбейте сталь моих оков,
Верните мой доспех.
Пусть выйдет десять смельчаков,
Я одолею всех.
В полях войны среди мечей
Встречал я смерть не раз,
Но не дрожал я перед ней -
Не дрогну и сейчас!
И перед смертью об одном
Душа моя грустит,
Что за меня в краю родном
Никто не отомстит.
Прости, мой край! Весь мир, прощай!
Меня поймали в сеть.
Но жалок тот, кто смерти ждет,
Не смея умереть!
Так весело, отчаянно
Шел к виселице он.
В последний час в последний пляс
Пустился Макферсон.
Да будет так
Вот и шкура сменяется, и броня,
Возрастает октановое число.
Постарайся теперь поскорей понять:
Ничего для памяти, все на слом,
И добро, и зло.
Невозможно тверже, нельзя ровней,
Чем стоят подошвы твоих сапог.
И зима приходит, и что-то в ней -
То ли тени злы, то ли черный смог,
Ничего не впрок.
Ты жил, ты был? Ты крался по земле,
Ты весь — кинжал и рана под плащом.
Хрипишь: «Да будет так, как Ты велел,
И ныне, и вовеки, и еще».
И щиты работают на износ
И металл блестит, и дымы-дымы.
Так что гибель — мягкий тебе прогноз,
Оступись — и будешь таким, как мы.
Ничего не смыть.
Так иди на север, иди на юг,
Никаких дорог не желай врагу.
Со своими встретишься на краю.
Но дорога темная. Карты лгут.
Нарисуй свою.
Рыцарская
У судьбы характер лисий
И глаза невинной серны –
То не выловишь шальную,
То вдруг ластится сама.
Я не очень храбрый рыцарь,
Да и муж не самый верный,
Только пусть меня минуют
Смерть, похмелье и сума!
О-о-о! Не самый верный рыцарь!
О-оу-о! Не самый храбрый муж!
У удачи норов шлюхи
И повадки знатной леди,
Но заигрывать с бродягой
Ей, мерзавке, не с руки.
Пусть меня порочат слухи,
Пусть я не остёр в беседе –
Лишь бы эль бывал во фляге
И в кармане – медяки!
О-о-о! Как эль бывал во фляге!
О-оу-о! Так будет он во мне!
У любви лицо с иконы
И душа колдуньи старой –
Бросив всякую надежду,
Я мечтаю об одном:
Чтоб бочонок был бездонным,
Чтоб ходить с одной гитарой,
Предаваясь лени между
Парой песен и вином!
О-о-о! Мечтаю о боченке!
О-оу-о! Мечтаю чтоб с вином!
Песня ветра
Сонный зимний ветер надо мной поет,
Усыпляет песней, воли не дает,
Путь заносит снегом, по полю бежит,
Вместе с колокольчиком жалобно дрожит...
Загуди поземкой, закружись в степи,
Крикни вместо песни: «Постыдись, не спи!»
Эй, проснися, ветер! Подыми пургу;
Задымись метелью белою в лугу,
Безотраден путь мой! Каждый божий день —
Глушь лесов да холод-голод деревень...
Стыдно мне и больно... Только стыд-то мой
Слишком скоро гаснет в тишине немой!
Скачет пристяжная, снегом обдает...
Сонный зимний ветер надо мной поет,
В полусне волнуясь, по полю бежит,
Вместе с колокольчиком жалобно дрожит.
Комментарии могут добавлять только зарегистрированные пользователи. Вы можете зарегистрироваться на сайте или залогиниться через социальные сети (иконки вверху сайта).
Кто обманет смерть, кто вовсе не будет жив,
Кто научится любовь отличать от лжи,
Кто напьется в тёмну ночь колодезною водой
Только я один навек со своей бедой.
Быть рубакой, по чести, такая тоска - тяжеленную саблю с собою таскай,
И погибель твоя, как подруга, близка, обласкает же, где бы ты не был!
Что для воина - сердце? Здесь главное - честь, и в любом поединке всего не учесть,
Вот солдаты глядят, как свершается месть, вот на шпаге смыкаются руки.
А подайся в пираты, хоть сердце скрепив - и услышишь, как старая мачта скрипит,
Под тобой океан - не жалеет, не спит, норовит обвенчаться с кормою.
А пиратская доля - лиха и легка, и флагшток задевает порой облака,
И ветра угоняют тебя на закат, расстилаясь дорогой прямою.
Капитан
Капитан повидал много зла и смертей, нищету, жуткий голод, предательство, плен,
Отбивался от монстров в чужой темноте, слышал сладкие песни сирен,
Выбирался из диких ревущих штормов, был коварным проклятьем в змею обращен,
Замерзал в январе без надежды и дров, рвал в грозу паруса, а еще...
А еще слышал старые сказки пустынь, плыл в затерянный город подземной рекой,
Видел, как создает разводные мосты из стальных шестерёнок дракон.
Капитану неведомо, сколько он плыл, и какой из буранов его забёрет.
Всходит солнце - осколок застывшей смолы. Свежий ветер. Команда "Вперед!".
Повернётся штурвал - не свернуть, не проси, ураган горькой солью уснул на губах,
Горизонты небес одеваются в синь как полоски моряцких рубах.
И куда бы не плыл сумасшедший Хаким, он не сдвинется с курса, не сядет на риф,
Видно, взял кто-то сердце и спрятал в пески, от того оно так и горит!
Ветер щиплет лицо, забирается в трюм, сыро, холодно, скользко и руки болят.
Впереди горизонт неприветлив, угрюм. Запах соли и скрип корабля.
Храни нас боже!
Дорога – это проснуться ночью, почти наощупь собрать рюкзак,
позволить сотням пустых обочин вовсю плескаться в твоих глазах,
дорога – это огни заправок, глухих окраин прощальный джаз,
и ты вздыхаешь, ох, боже правый, куда я вляпался в этот раз.
Храни нас, Боже, наивных, резвых, таких обидчивых и прямых,
храни нас, Боже, бухих и трезвых, когда кричим и берем взаймы,
храни нас, Боже, горячих, верных – и глупых - но неплохих ребят.
Храни нас, Боже, когда не верим в себя, в прощания – и в Тебя.
Дорога – это когда наутро ты вдруг проснешься под шум колес,
и кто-то очень лихой и мудрый внутри прикажет не вешать нос.
Когда весь мир, что горел в пожаре, теперь смеется, живет, летит…
А тот, уже незнакомый парень остался где-то на полпути.
Дорога – это вернуться после, и в то же время остаться там.
Морская пена, закаты, сосны, откуда вся эта красота;
И пусть закончишь ты это просто, домой вернувшись в конце концов.
Но видишь – линии перекрестков опять рисуют твое лицо.
Круг
Если ночь настигла в глухом лесу, не ходи за дровами вглубь,
Отыщи у ели корявый сук, что-то острое: нож, иглу.
Острием веди по сырой земле, на промозглом чужом ветру,
Не пугайся воя, давай смелей: нарисуй защитный круг.
Проследи, чтоб не был забит листвой, ни травинки, ни муравья —
И простое старое колдовство защитит тебя от навья.
На края насыпь белену и соль (если сера - то самый блеск),
И едва закатится колесо, как к тебе подкрадется лес.
А теперь послушай — мы здесь одни, только мы и клочок костра,
Если их прогонишь — уйдут они, позовут на подмогу страх —
Он вопит на разные голоса, обращает дыханье в лёд;
Отыщи отвагу в моих глазах, и не вздумай шагать вперёд
Вот и в этом городе мы вдвоем, словно тысячу лет подряд —
Здесь недобро смотрит любой проём и бессилен любой обряд,
Только принцип тот же — коснись и верь, на ладонях — изгибы рек,
И у наших ног, как волшебный зверь, загорается оберег.
И пока он светит — полынь и мёд, можжевельник, морской прибой,
Нас ничто не ранит и не возьмет, не разлучит меня с тобой.
Даже если кажется — все горит, и проблемы не по плечу:
Нам осталось высидеть до зари, нам осталось совсем чуть-чуть.
Не ходи на свет, где журчит вода, никого не зови к огню,
Если ты не струсишь, им никогда не нарушить твою броню,
Заржавеет нож и растает соль, догорят, затрещав, угли,
И взойдет ленивое колесо, и исчезнет оно вдали.
С нами Пан
Вышел Пан из глухих лесов,
Сединою одетый мхов,
Страхолюден, космат, суров, -
Вышел старый полюбоваться
Миром, где лишь леса теснятся.
Вышел в вольную высоту.
Вышел, флейту поднес ко рту,
Края жалкую наготу,
Где нигде ни огня, ни крова,
Озирая во мгле багровой.
Мир по нраву ему - пустой,
Где лишь вепря свирепый вой
Кратким летом в траве густой,
Да мальчишки играют в прятки,
Знать не зная лесной загадки.
Всюду в мире - другой уклад.
Флейта пела на старый лад,
Ибо шуток младых дриад,
Плача сойки, тоски шакала,
Чтобы песню вести, - хватало.
Но меняются времена.
Отступается старина.
Вот и флейта - теперь она
С ветром яростью не поспорит,
Ветерка теперь не оборет.
Ведь языческий сгинул дух.
Новый мир к старым песням глух.
Пан пал наземь, и взор потух;
Смял последний цветок рукою...
Петь? О чем же? Здесь все чужое!
Сердце тайги
Плавятся дней свинцовые пули
На огни далеких костров
Ты последний в пойме Уссури
Свет городов не смоет кровь
Люди приходят по первому снегу
Их костер трескуч и смолист
Над головой опрокинуто небо
На перекор законам земли
Так затаись в разрисованной шкуре
Полосы эти – рисунки Углем,
Ты затерялся в верховьях УссУри
Переливаясь в полымя Огнем.
Танец пламя, движения искры,
А поцелуй оставляет ожог,
Если ты достаточно быстрый
Если точен твой прыжок.
Сердце тайги растревоженный улей,
Сердце костер полыхает в ночи.
Я вернусь в верховья УссУри.
Чтобы однажды тебя приручить.
Скроется он в рассветном тумане
Этот ребенок родился седым,
Ты отпустил, не окликнул, не ранил,
Зверя у быстро текущей воды.
Ты в тишине повторяешь со страхом
Это короткое слово – ТасхУ,
Коготь пронзит и окрасит рубаху,
Душу мою отпуская в разгул.
Небо нам дарит опасную правду
Прежде, чем ночь упадет на песок.
К вам, не кормившим огнем саламандру,
Не обращусь обожженным лицом.
Прощание Мак'Ферсона
Привет вам, тюрьмы короля,
Где жизнь влачат рабы!
Меня сегодня ждет петля
И гладкие столбы.
Я жизнь свою провел в бою,
Умру не от меча.
Изменник предал жизнь мою
Веревке палача.
Так весело, отчаянно
Шел к виселице он,
В последний час в последний пляс
Пустился Макферсон.
Разбейте сталь моих оков,
Верните мой доспех.
Пусть выйдет десять смельчаков,
Я одолею всех.
В полях войны среди мечей
Встречал я смерть не раз,
Но не дрожал я перед ней -
Не дрогну и сейчас!
И перед смертью об одном
Душа моя грустит,
Что за меня в краю родном
Никто не отомстит.
Прости, мой край! Весь мир, прощай!
Меня поймали в сеть.
Но жалок тот, кто смерти ждет,
Не смея умереть!
Так весело, отчаянно
Шел к виселице он.
В последний час в последний пляс
Пустился Макферсон.
Да будет так
Вот и шкура сменяется, и броня,
Возрастает октановое число.
Постарайся теперь поскорей понять:
Ничего для памяти, все на слом,
И добро, и зло.
Невозможно тверже, нельзя ровней,
Чем стоят подошвы твоих сапог.
И зима приходит, и что-то в ней -
То ли тени злы, то ли черный смог,
Ничего не впрок.
Ты жил, ты был? Ты крался по земле,
Ты весь — кинжал и рана под плащом.
Хрипишь: «Да будет так, как Ты велел,
И ныне, и вовеки, и еще».
И щиты работают на износ
И металл блестит, и дымы-дымы.
Так что гибель — мягкий тебе прогноз,
Оступись — и будешь таким, как мы.
Ничего не смыть.
Так иди на север, иди на юг,
Никаких дорог не желай врагу.
Со своими встретишься на краю.
Но дорога темная. Карты лгут.
Нарисуй свою.
Рыцарская
У судьбы характер лисий
И глаза невинной серны –
То не выловишь шальную,
То вдруг ластится сама.
Я не очень храбрый рыцарь,
Да и муж не самый верный,
Только пусть меня минуют
Смерть, похмелье и сума!
О-о-о! Не самый верный рыцарь!
О-оу-о! Не самый храбрый муж!
У удачи норов шлюхи
И повадки знатной леди,
Но заигрывать с бродягой
Ей, мерзавке, не с руки.
Пусть меня порочат слухи,
Пусть я не остёр в беседе –
Лишь бы эль бывал во фляге
И в кармане – медяки!
О-о-о! Как эль бывал во фляге!
О-оу-о! Так будет он во мне!
У любви лицо с иконы
И душа колдуньи старой –
Бросив всякую надежду,
Я мечтаю об одном:
Чтоб бочонок был бездонным,
Чтоб ходить с одной гитарой,
Предаваясь лени между
Парой песен и вином!
О-о-о! Мечтаю о боченке!
О-оу-о! Мечтаю чтоб с вином!
Песня ветра
Сонный зимний ветер надо мной поет,
Усыпляет песней, воли не дает,
Путь заносит снегом, по полю бежит,
Вместе с колокольчиком жалобно дрожит...
Загуди поземкой, закружись в степи,
Крикни вместо песни: «Постыдись, не спи!»
Эй, проснися, ветер! Подыми пургу;
Задымись метелью белою в лугу,
Безотраден путь мой! Каждый божий день —
Глушь лесов да холод-голод деревень...
Стыдно мне и больно... Только стыд-то мой
Слишком скоро гаснет в тишине немой!
Скачет пристяжная, снегом обдает...
Сонный зимний ветер надо мной поет,
В полусне волнуясь, по полю бежит,
Вместе с колокольчиком жалобно дрожит.