Вечер эксклюзивного звучания

Возможно, этот материал следовало написать так: «12 апреля, воскресенье, клуб ХО. Концерт, посвященный десятилетию группы Dominia, открывала молодая, но заслужившая множество похвал команда Witchcraft, напомнившая мне небезызвестный дуэт Тарьи Турунен и Мартина Кесици (хотя, наверное, следует на место звездного фабриканта европейского розлива поставить голосистого Пеку Ансио Хейно из Brother Firetribe). Эффектный дуэт в колоритном сочетании с талантливым музыкальным коллективом смотрелся очень взросло и серьезно – несмотря на явные имиджевые отсылки к небезызвестному образу Nightwish with Tarja – выглядело представление очень самобытно и (ура, свершилось!) не смахивало на юношеские эрзацы, но вполне тянуло на собственную интерпретацию классического симфо-металла в готическом соусе.

Следующий акт «мерлезонского балета» - выступление резко взлетевшей на вершины народного успеха дэт-формации FIEND - лишь удвоил ощущение разноплановости перфоманса – насыщенные, утяжеленные риффы вкупе с отточенной сыгранностью команды создавали стойкое ощущение пребывания не менее чем на лапландском Simerock’e, где прохладным июльским вечером собирается высшая каста финских служителей Эвтерпы. Знакомство с группой, состоявшееся примерно год назад, не предполагало даже мысли, что за такой краткий период времени возможно столь разительное изменение исполнительского мастерства и такое быстрое нарастание популярности проекта – однако, факт приходится признавать даже самым махровым скептикам – возможно, «фиендам» суждено стать одними из тех, про кого Европа с замиранием сердца скажет – русские идут».

А далее, оседлав волну покорения нашими металхэдами эталонно-западной сцены, целенаправленно штампующей в российский экспорт однообразные брендовые проекты, стоило бы перейти к главному виновнику торжества – группе Dominia, чья парадоксальная популярность за рубежом, идущая вразрез с обидно-недостаточной оцененностью на родине – такая славная тема для разговора!

И можно было бы до хрипа и пены у рта твердить о прорубленном наконец-то окне в разнесчастный Евросоюз, и так уже дрожащий от бесчисленных попыток атаковать просторы финско-германских земель русскоязычным «музовозом», ковыляющим на бронетанковых гусеницах арийского происхождения. Можно было бы грозно бить себя правой пяткой в левую грудь и истерить в приступе воскресшего патриотизма – дескать, мы вам еще покажем кузькину мать! Но почему-то не хочется этого делать. Не хочется показывать и доказывать, потрясая хилыми кулачками. И не хочется заниматься хроникерством, поминутно расписывать часы пребывания в районе сценического пространства, уподобляясь Бриджит Джонс, упоенно считающей сигареты и куски тирамису, умятые за ужином.

В этот раз хотелось чего-то особенного. Потому что Dominia – это группа, о которой я не могу говорить простыми словами, группа, для которой неприемлемы рамки традиционных отчетов. И потому заранее прошу простить меня за излишнюю калейдоскопность слога… Ну и за Станиславского, с которого я, пожалуй, начну…

"Антон Григорьевич [Рубинштейн] не в духе. Чем-то недоволен... …В момент появления Демона из-под пола, над лежащей на тахте Тамарой, Антон Григорьевич остановил весь оркестр, весь спектакль и, нервно стуча палочкой о пульт, с нетерпением восклицал что-то, обращаясь к стоявшим за кулисами: "Я сто-о-о ра-а-з говорил…”

Как оказалось потом, все дело заключалось в рефлекторе, который должен был освещать Демона не спереди, а сзади…. Наступила гробовая пауза. Заметались по сцене и за кулисами, откуда выглядывали какие-то головы. Какие-то руки махали кому-то. Бедные артисты, внезапно лишенные музыки и привычного действия на сцене, стояли потерянные, точно их всех сразу раздели, и они стыдились своей неприкрытой наготы. Казалось, что прошел целый час времени… …. Прошло еще немало времени, пока, наконец, сильный свет ударил в спину Демона, отчего его фигура стала почти силуэтом и приняла призрачный вид. Спектакль продолжали.
"Как красиво!" - пронеслось по зале.”

Эти слова я вспомнила, когда на сцене проявились первые кадры знакомого клипа - Behind The Universe. В этой картине – по-другому невозможно назвать подобное произведение - свет так же замысловато очерчивал полуобнаженную фигуру, выхватывал из темноты напряженный взгляд огромных глаз, свет истерично метался из угла в угол, давая лишь секундные возможности рассмотреть бледное лицо с аристократическими чертами, длинные волнистые волосы и едва обозначенную улыбку, за которой очень хотелось узреть острые белоснежные клыки…

Почему-то подумалось, что иногда изумительные повороты судьбоносной дороги приводят нас к неожиданным открытиям, одним из которых стало для меня знакомство с творчеством группы Dominia, знакомство, произошедшее как раз благодаря этому клипу, воскресившему в памяти изученного на четвертом курсе рубинштейновского «Демона». Но одна только рефлексия не значила бы ничего, если бы не другая дивная загадка для искушенного творческого разума – как такую грустную, мелодичную, ошеломляюще надрывную музыку можно изобразить с такой силой и пронзительностью визуализации?

Мне хотелось верить, что это не только богатый талант режиссера, но и чистая энергия самой группы, что это не только удачно наложенный грим, скрывающий усредненные черты, но что это на самом деле необыкновенные черты одухотворенных лиц, что в этой музыке, рвущей сердце на части и снова сплетающей разрозненные кусочки в замысловатый орнамент, есть то, что называют энигматикой заката романского и восхода готического искусства.

Когда мне стало известно, что Dominia приезжает в Москву - дать концерт в честь десятилетия группы, у меня не осталось даже малейших поводов для сомнений относительно планов на этот день – несмотря на приезд давно любимой всеми Апокалиптики, выбор был однозначным – даже самое виртуозное исполнение каверов на бессмертную металлику в моем личном списке приоритетов не способно сравниться с тем, что принес ветер суровой петербургской земли.

Это было эксклюзивное искусство - скрипка рыдала и экстатически звенела, наполняя пространство причудливыми созвучиями, и, казалось, еще секунда – и она изогнется в неистовом порыве, подчиняясь движению смычка, как искушенная куртизанка, повинуясь распаленному желанию любовника… Горький и терпкий, как вересковый бальзам, голос обволакивал и завораживал, гипнотически сковывал и заставлял содрогаться от незримого холода, проникающего в каждую каплю крови, но тут же задыхаться от мучительного жара, наполняющего легкие…

Мне кажется, такую музыку надо уметь слушать. Внимательно, напряженно, всматриваясь в каждое движение рук, вслушиваясь в каждую ноту и восхищаясь диковинным узором акцентов и протяжных легато, внезапных отступлений от главной темы и логичных возвращений к оной. Классические формы, незыблемые и монолитные, обрамленные живыми линиями дикорастущего модерна, парадоксально гармоничны, как каменные стены замка, оплетенные нитями зеленого плюща.

И мне нравится смотреть на эту группу. Dominia – на удивление красивая команда. Я бы сказала, что на скорбной российской сцене очень редко можно встретить такой разнообразный и единый набор персоналий, которых не счел бы грешным делом и сам маэстро Белянин призвать в качестве прототипов к очередной фэнтезийной сюрреальности…. При том, что обилие не обремененных поэтическим вдохновением лиц, заполнивших нашу сцену, удручает все больше и больше, появление команды, в которой над каждым образом можно размышлять часами – огромное эстетическое удовольствие для художественного взгляда.

Например, Каспер похож на безумного итальянского скрипача, слышащего музыку дворцовых стен и вторящего каждому звуку, наполняющему залы, где некогда танцевали величественные и утонченные наследники Римской империи. Но, нет-нет, и казалось, что его образ – это забелловский Слепой Джо, который чувствовал музыку так, как не умел более никто… Даниэль же, напротив, походит на разудалого ямайца, только что хлебнувшего хорошего местного рома – он столь яростно мотал длинными косичками в такт гитаре, что иногда я боялась – а вдруг это чудо парикмахерского искусства запутается в струнах?...

Драммер, которого все называли Папой, очень удивил меня серьезностью и отрешенностью, с которыми он выдавал нестандартные решения «железного» озвучания сильной доли и умение не повторять брейки в рамках бездумного лупцевания обеими палочками по замученной триаде рабочий-два-тома. Но, боюсь, мои дивные восторги, касающиеся творческого координирования движений и витиеватого закручивания «сердцевинной» партии, покажутся неспециалистам излишне мудреными, поэтому ограничусь простым словом – это было виртуозно. Таким и должен быть настоящий папа – чтобы с него хотелось брать пример.

Гудвин. Вот уж кому имя подходит в полной мере – глядя на него, можно сразу понять, что такой человек запросто может опоить валерьянкой не самого трусливого Льва, вставить мозги Страшиле, заставить биться сердце даже самого железобетонного Дровосека и отправить домой любую Элли, независимо от размера Тотошки. А уж схожесть с моим любезным другом Марко Хиетала (тоже, замечу, бас-гитаристом), окончательно убедила меня в том, что этой группе действительно суждено быть более популярной в Финляндии, нежели в России – вот уж где культ бородатых гигантов с большими блестящими инструментами давно возведен в ранг национальной идеи.

И, наконец, Антон - такими были герои романов Кейти Макалистер, автора неоднозначных произведений про секс, ложь и одиноких вампиров. У этих героев были очень поэтичные имена, не присущие моравскому эпосу – Кристиан, Себастьян… И обладателя этих восхитительно-серых глаз тоже хотелось назвать подобным именем – например, Антуан…

Придя на концерт, я надеялась осмыслить главное таинство - как столь протяжная, наполненная печалью музыка, повествующая о бренности мирского, музыка, эстетизируюшая умирание, способна быть столь лучезарно-динамичной, как может леденящим родником бить энергия, призванная неспешно течь по струнам и венам? Но, увы, простых ответов на этот вопрос так и не нашлось… Наверное, это просто следует увидеть – живой трепет рук, отблески красно-синих огней в глазах, нервное подрагивание прозрачных век и прислоненную к стене фигуру, только что метавшуюся в экстазе творения…

И, уходя из зала, я поймала себя на мысли, что покидаю гостеприимный балкон с еще одним неразрешенным вопросом – почему на родине величайшей культуры до сих пор не смогли понять всего того, о чем так сложно говорить презренной прозой, но что так легко проникает в каждую частицу подсознания, незримым муаром окутывая чувственное восприятие декаданса.

Возможно, всему виной слишком долгий период решительной борьбы с урезанной жеманной унылостью, отчаянно выдаваемой нам за искусство. Слишком долгим был тот период, когда вершиной творчества считалось громкое, граничащее с чванливой безапелляционностью выкрикивание противоречащих лозунгов, простых и понятных слов, призывающих к элементарному сдвижению с мертвой точки. Слишком мало осталось от истинной интеллигентности, позволяющей воспитывать в себе музыкальную гурманию, способность ценить и чутко воспринимать звучание высокого искусства.

Могу лишь скромно полагаться на то, что однажды бешеное движение раскачанного маятника умов сойдет на “нет”, и умиротворенное сознание получит возможность впитать в себя чарующие звуки романских дворцовых стен, оплетенных зеленым плющом.

Выражаем благодарность Infinity Concert Agency за предоставленные аккредитации.