К началу выступления Altera Forma я опоздал, застав только последние четыре песни. Из них три исполняются ими на концертах почти всегда, четвертая же была мне незнакома. На ней Алексей Мостиев очень красиво пел, по обыкновению прижав ладонью левое ухо. Ему аккомпанировал, естественно, Александр Кулагин, а также ударник, забивавший добрую часть музыки. Закончили они знаменитой "Летость стар моих уныла" на стихи Витухновской, как обычно, вежливо поблагодарили зал и ушли.

Solitary Experiments выступали в количестве четырех человек – вокалист, два клавишника и ударник. В первую очередь они поставили по краям сцены здоровенные полотнища с логотипом группы – буквы "SE" внутри зазубренного круга. Получилось красиво, монументально. Затем началось интро, на сцену вышел одинокий ударник в красной рубахе и галстуке с логотипом "SE" и некоторое время лупил по электронным барабанам, которые поставили рядом с основной ударной установкой. Вообще, этот концерт, кроме всего прочего, запомнился тем, что почти у каждой группы был свой набор ударных.

Solitary Experiments – классический представитель "второго эшелона" электро-индустриальной сцены. Они пишут хорошую, но недостаточно яркую музыку, недостаточно цепляющую и разнообразную. В результате исполняемые песни слились в один монотонный трек, поэтому, хоть я и люблю эту группу, но под конец начал уставать.
В красные рубахи и галстуки с логотипом были одеты, естественно, все члены группы. Вскоре, однако, ударник начал разогреваться и снял верхнюю одежду – под ней оказалась майка с логотипом "SE". Когда он начал снимать и майку, я подумал, что если логотип "SE" окажется среди его многочисленных татуировок, это будет зачетный номер. Увы, не оказался. Ударник вообще порадовал больше прочих. Во-первых, он очень забавно приплясывал за установкой, прыгая с одной ноги на другую, как дикарь. Во-вторых, его почти совсем не было слышно. Только песне на четвертой, во время вступления, он аккомпанировал подложке, и я услышал его вклад в музыку – отзвуки барабанов, то есть без него они бы глухо, басовито ухали, а он вот так их едва заметно расцвечивал.

Вокалист пел громко, чисто и, как правило, даже не фальшивил. С такой бочкообразной грудью ожидать от него меньшего было бы неправильно. Если видом он был чистый немец – короткий бобрик на голове, цепкий взгляд из-под бровей, то один из клавишников, который ему периодически подпевал, будто сошел со ступенек советского вуза – аккуратная прическа, спокойное выражение лица. Один раз мне показалось, что клавишник с подпевками слажал и пропустил фразу. Вокалист сурово на него посмотрел, но тот взгляд проигнорировал и флегматично продолжал подпевать, когда ему больше нравилось. Было ли так задумано, или нет, не знаю. Вокалист, впрочем, на одной из песен тоже дернулся, было, петь раньше срока, но вовремя опомнился.

При объявлении последней песни вокалист добавил: "Это одна из немногих песен с немецкой лирикой". Это была, если не ошибаюсь, "Seele bricht!" Во время ее исполнения он тыкал пальцем в толпу и повторял "eine Seele bricht, eine Seele bricht". Если Solitary Experiments являли собой аккуратных пай-мальчиков с галстуками, то Tamtrum были их полной противоположностью. Три сумасшедших француза в обтягивающих трико, если не сказать колготах, и с безумной энергетикой. Клавишник, впрочем, ничем особенным не выделялся, разве что демонстративно курил. Вокалист же, бритый под главного героя "Такси", носился по сцене, падал на нее, плевался, иногда играл на гитаре, но красивее всего он выглядел, когда, с изящностью хищника замерев на мониторе, вглядывался в зал. Французы напоминали кошек, эта мысль появилась в первую очередь из-за нарисованных усов на лице барабанщика, и уж потом перекинулась на остальных музыкантов. Но если вокалист был гламурным, аккуратным, скользящим зверем, то барабанщик...

О-о-о, это был плохой кот. Это был очень плохой кот!

Раздетый до пояса, с пронзительным взглядом широко открытых глаз, с пирсингом в соске и припанкованным гребнем на голове, он пару песен с бешеной скоростью отбарабанил на специально собранной установке. Потом ему стало этого мало. Приспустив пояс, так, чтобы было хорошо видно голую задницу, он облился из бутылки черной жидкостью (хотя он уже до этого был чем-то извозюкан), в том числе налил себе в штаны, затем выперся на передний край, изображая последнюю стадию опьянения, помахал сигаретой и рухнул на сцену. Вскочив, он побежал за другой бутылкой, предположительно со спиртным, и начал лить ее содержимое желающим того зрителям прямо в рот. В дальнейшем он обливался пивом, бегал за кулисы за бутылкой шампанского, долго открывал ее, хорошенько тряс и, наконец, окатил-таки игристым вином толпу. Он выбегал и хватал вокалиста, словно собираясь скинуть его со сцены. Все это время он без устали лупил по барабанам, часто в последний момент кидаясь к тарелке со стороны сцены, и потом бочком-бочком полукругом обходил ее, чтобы встать на свое место. Под конец он вытащил большой барабан ближе к зрителям, что-то налил на него из очередной бутылки и начал бить по нему, с каждым ударом поднимая фонтанчики брызг.

В смысле музыки выступление Tamtrum довольно серьезно испортил плохо настроенный микрофон. Сомневаюсь, что это специально задумывалось. У меня сложилось впечатление, что некорректно работал фильтр, превращающий нормальный человеческий голос в истеричный крик а-ля Hocico. Он срабатывал на доли секунды позже необходимого, и поэтому каждая фраза начиналась с характерного звука, что-то вроде "зу". Этот звук был гораздо громче отфильтрованного голоса, поэтому текст песен воспринимался примерно как "зу-зу! зу! зу-зу, зу, зу-зу!" Ну и так далее. Где-то к середине выступления показалось, что микрофон настроили, но нет, на следующей песне началось то же самое "зу-зу". Особенно смешно звучало, когда это "зу-зу" зацикливалось другими фильтрами и звучало эхом, постепенно затихая.

Tamtrum вызывали на бис, они сыграли еще несколько песен, сказав перед последней, что это "самая-пресамая последняя песня, потому что после нас еще Project Pitchfork’у играть". Затем они ушли, развалив установку, замусорив и заплевав сцену, облив публику всем, чем только можно, от пива и шампанского до минералки. Как ни странно, все это не убрали, и Project Pitchfork были вынуждены выступать на фоне пустых бутылок и мятых пивных банок. "Плохой кот", кстати, был замечен активно снимающим их концерт из толпы у сцены.

Я забыл упомянуть про время. Project Pitchfork вышли где-то в половине одиннадцатого. То есть расписание выдерживалось сравнительно неплохо. Группа выступала в составе четырех человек – ударник (предположительно Achim Faerber), два клавишника (Dirk Scheuber, Juergen Jansen) и вокалист Peter Spilles. Все в одинаковых рабочих одеждах, измазанных побелкой, и с вымазанными белым гримом лицами.

Концерт Project Pitchfork – это, в первую очередь, театр одного актера, имя которому – Питер Шпиллес. Невероятно харизматичный человек с удивительной мимикой, безумными глазами и синей полосой через все лицо. В этот раз он, пожалуй, был даже чуть более гротескным и театральным, чем хотелось, потому что есть песни, в которых хочется серьезного исполнения, к примеру, "God Wrote", которая была спета одной из первых. Но Шпиллес превратил эту песню в ироничное шутовство, лицедейство. Лишь к середине концерта его вдруг пробило, повеяло от его исполнения убежденностью, обвинением, лицо стало жестким. Но это впечатление сразу рассеялось, после песни стало ясно, что это лишь маска, одна из многих.

В начале концерта у Шпиллеса, похоже, были легкие нелады с оборудованием. У него пропала часть фразы из-за плохо контачившего микрофона, плюс ему не нравился звук в мониторах. Микрофон спешно заменили, починили и попытались прямо во время песни всунуть Шпиллесу обратно, но тот отодвинул его, помотав головой, и до конца выступления пел через другой, сменный. Однако с мониторами проблема так и не решилась, и через несколько песен концерт был на минутку приостановлен. Шпиллес долго обсуждал что-то со звукооператором, с неизменной улыбкой на лице. Он вообще часто смеялся.

Забавно, впрочем, выглядел и клавишник, толстый дядька с копной волос, падающей на лицо. В частности, он очень любил вставать в этакую героическую позу и замирать в ней, глядя прямо перед собой. В один из таких моментов к нему подскочил Шпиллес и начал приставать, мол, чего это ты тут морскую фигуру изображаешь. Клавишник что-то ответил, подмигнул и снова замер в той же позе. Сыграв еще несколько песен, группа внезапно сбежала со сцены, чтобы не отвлекать внимание публики от барабанщика, оставшегося в гордом одиночестве. Тот прямо посередине песни выдал зубодробительное соло на барабанах, затем вся остальная братия так же быстро вернулась и завершила композицию.

Шпиллес раздухарился и начал не только обозначать звуки клавиш движениями рук, но также обозначать ударные движениями, извиняюсь, попы. В своей обычной манере он разговаривал своими песнями с залом, или обвиняя одного зрителя за другим – "ты ответственен, пойми это" – на песне "Revolution Now", или спрашивая их же на песне "Drone State": "Ты видишь разницу между нами? Ты видишь стену, которая построена между нами?", с этими словами накладывая друг на друга воображаемые кирпичи. Он то и дело подбегал то к одному, то к другому клавишнику, перекидываясь парой слов, посмеиваясь.

Ближе к концу основного отделения был, наконец, вознагражден энтузиазм фанатов, орущих в паузах между композициями название своей любимой песни. Вообще, меня, прямо пропорционально громкости фанатов и близости оных от меня, очень раздражает такое поведение. Они не в курсе, возможно, что есть трек-лист, есть подложка, и если группа запланировала эту песню, она ее сыграет, а если нет – не обессудьте, "а капелла" если только. Так или иначе, предпоследней сыгранной перед уходом песней была "Existence". Вскоре музыканты, не прощаясь, а скорее как-то небрежно махнув рукой, ушли со сцены.

В этот раз публика почему-то не очень активно требовала артистов обратно, но усилиями небольшой группы людей уровень шума поддерживался на постоянном уровне, поэтому через несколько минут голос за сценой спросил "вы хотите еще?", шум еще немного усилился, и вскоре музыканты, возглавляемые отмытым от штукатурки Шпиллесом, вышли на бис. В подсмотренном мною трек-листе выходов на бис было запланировано два, по три песни в каждом, но, видимо, музыканты рассудили (вполне обоснованно, на мой взгляд), что на второй бис придется выходить под жалкие хлопки, и объединили два выхода в единый получасовой сет, начинавшийся одним из хитов всех времен и народов – "Timekiller".

Общие впечатления: средне. Звук в этот раз был выстроен не самым лучшим образом. Впечатление от освещения было очень сильно испорчено стробоскопом. Ставить стробоскоп так, что он бьет зрителям по глазам – плохая идея, честно. Народу почему-то было не так много, как я думал, видимо, играет роль наличие недавно вышедших альбомов. А вот исполнители очень порадовали. Очень разные и очень яркие музыканты были в этот раз. Спасибо!


Выражаем благодарность Russian Synth Community за предоставленные аккредитации.